«Ах, что-то ждет меня впереди?» – в смятении подумала бедная девушка.
Она заметила, что баронесса Корф отчего-то хмурится, и подумала, что Амалии, наверное, тоже не очень хотелось в Ниццу. Странным образом это обстоятельство приободрило Мэй.
– Прощайте, – сказала Амалия. – Желаю вам всего наилучшего.
Мэй так растерялась, что могла лишь пролепетать:
– До свидания… надеюсь, мы еще увидимся…
Однако Амалия не стала ее слушать и заторопилась к выходу. Внезапно Мэй охватило такое чувство одиночества, словно она была не в «Золотой стреле», переполненной людьми, и не в центре одного из самых известных европейских городов, а на далекой-далекой планете, где не было никого, кроме нее одной.
Она медленно вышла следом за баронессой, машинально нащупывая в сумочке багажную квитанцию, и почти сразу же увидела живую и невредимую даму в синем, которая говорила носильщикам, чтобы они выгрузили из купе ее чемодан. Матильда бросила на девушку холодный взгляд и отвернулась.
– Осторожнее с чемоданом, – сказала она носильщикам.
«Тетушка Сьюзан сказала, что даст телеграмму, чтобы меня встретили… А что, если не встретят? Что тогда делать?»
Мэй стала вертеть головой по сторонам, пытаясь определить, кто из стоящих на перроне может ее встречать. Народу было немного – в сентябре из Ниццы больше уезжают, чем прибывают. Какой-то офицер, который неловко держит согнутую руку, очевидно, после ранения, дама с маленькой смешной собачкой, носильщики…
– Мадемуазель Винтерберрè!
Именно так, с ударением на последнем слоге.
Мэй оторопела, а нахал подошел уже совсем близко и повторил:
– Мадемуазель Винтерберри!
Это был чумазый оборванец с улыбкой до ушей, одетый, как рабочий, темноволосый, кудрявый, в кепке – в кепке! – надвинутой на правый глаз. Глаза, впрочем, небесно-голубые. На носу красовалось пятно сажи, неизвестно откуда взявшееся.
– Это я, – пролепетала Мэй.
Нахал перестал озираться, ища среди пассажиров неизвестную ему мадемуазель Винтерберри, и без всякого стеснения уставился на нее.
– Вы приехали к мадемуазель Клариссе? Она вас ждет.
Сообщение, что ее ожидает голодный леопард или тигр, не могло сильнее обескуражить Мэй.
– Кто вы такой? – окончательно растерявшись, спросила она.
– Я Кристиан, – объявил оборванец так, словно это что-то объясняло. – Где ваши вещи?