«Хочет залить меня сиропом – подумала Анна Аркадьевна. – Это мы уже проходили. Ее патокой я объелась до отвращения к сладкому вообще».
– Валя, Валя! – попеняла Анна Аркадьевна. – Подобные речи отдают литературщиной, а применительно к нашим отношениям – нафталином. Было очень приятно повидаться тобой, но мне пора.
Анна Аркадьевна достала телефон, чтобы вызвать такси. Валя задержала ее руку.
– Пожалуйста! Побудь со мной еще несколько минут!
Хорошего ловца птиц первый неудачный заброс сети не остановит, он повторит попытку. Да только воробей-то стреляный.
– Ладно! – согласилась Анна Аркадьевна.
Но такси все-таки вызвала, чтобы через полчаса ждало ее у ворот санатория. Им до выхода идти не меньше двадцати минут.
– Я Бахе о тебе рассказывала, – говорила Валя по дороге. – Да и всем всегда о тебе рассказывала.
Медотечение продолжалось.
– Охотно верю. Покувыркалась с любовником в постели, а потом начинаешь вещать про неземные достоинства подруги Ани.
– Злючка! – Валя легко ударила ее по плечу. – Я, правда, рассказывала! Про службу на Севере. Про советских офицеров, которые в основном были деревенщиной, а жены их – пэтэушницами.
– Мы-то с тобой голубых кровей, белая кость.
– Мы были отдушиной друг для друга. Мы дружили, были счастливы нашей дружбой. Неужели ты будешь отрицать? Перечеркнешь нашу молодость?
– Что было, то было, да быльем поросло. Я иногда думаю, вот если бы была возможность переиграть заново, вычеркнуть какие-то эпизоды и по-другому их прожить.
– Я никогда бы не вычеркнула нашу дружбу.
– Я тоже, – со вздохом признала Анна Аркадьевна.
– Анечка!
– Давай без пафоса! Что ты актерствуешь передо мной? Я тебя знаю как облупленную. Тренируй свои чары на ком-то другом.
«Я ведь не хотела с ней ссориться, – мысленно чертыхнулась Анна Аркадьевна. – И заново сдруживаться не хотела. Тогда за каким лешим приехала?»
– Вот ты как, – понурилась Валя. – Жестоко. Когда бьют, всегда больно. Но бывает, что удар за ударом, ты тупеешь, привыкаешь к боли. И вдруг случается, негаданно, что жизнь переворачивается на солнечную сторону, ты счастлива, опьянела от радости, которую тебе подарила судьба, ты беззащитна как младенец. Нельзя бить младенцев.
– Третье действие пьесы? Теперь я злодейка, лупящая малых деток? Некоторые спектакли очень выиграли бы, ограничься драматург одноактным произведением.