ТТесная одиночная камера, два на три метра. Узкие нары, откинутые к стене, как в карцере. Умывальник, параша. Тусклый свет из маленького, забранного в решетку микроскопических размеров, окошечка под самым потолком. Такая же тусклая лампочка в защитном плафоне, отдающая оттенком в красноватый, рождающий ассоциации с костром каннибалов и адским пламенем. Стены, до половины выкрашенные багрово-красным, а сверху – белесым, похожим на жидкий гной. От пола монотонно, словно механизм, отжимается худощавый моложавый мужчина. Лязг двери вырвал из липкой тишины, паклей забившей уши. Со скрипом приоткрывается пасть «кормушки» в стальной двери.
– Заключенный, встать! – привычно скомандовал размазано-вязкий голос. – К двери!
Мужчина не спеша поднялся.
– Руки в форточку! – повернувшись спиной к двери, протянул руки в окошечко.
На руках холодно защелкнулись браслеты.
– Отойти от двери! Стать к стене! – заключенный отошел к стене напротив двери.
Дверь открылась, за ней стоял дебелый прапорщик.
– На выход!
– На допрос?
– Не разговаривать! На выход!
Хмыкнув, мужчина вышел в обшарпанный коридор. Исшарканный тысячами ног пол, решетки, «лицом к стене», открываемые с двух сторон замки, решетки…
– Направо, в угол. Лицом к стене, – и снова: – Стоять, лицом к стене, – открыл последнюю решетку. – Проходим.
Прапор сдал заключенного юному младшему лейтенанту и краснолицему усатому капитану.
– Распишитесь, – лейтенант протянул полиэтиленовый пакет с Пугачевой.
– Что это?
– Ваши вещи: часы, документы, бумажник, ремень и шнурки.
– И пистолет? – усмехнулся заключенный.
– Пистолета не было, – пожал узкими плечами лейтенант и с тоской посмотрел на старшего товарища. – Расписывайтесь.
Мужчина распахнул пакет, бегло просмотрел вещи, достал паспорт, красное удостоверение, открыл.
– Даже удостоверение отдаете?
– А что с него толку? – подмигнул капитан, растянув усы в улыбке. – Вашей конторы больше нет, это никому не страшная бумажка. Забирайте и ступайте.
– И куда мне теперь?
– А куда хотите, Андрей Иванович, – капитан все так же улыбался. – Дело закрыто, вы теперь человек свободный… Пока…