прочной и очень дорогой материи.
Гений или шарлатан?
В Нижнем вёл себя «доктор Шмидт» тише воды, ниже травы. Он ни с кем не общался, из дома, куда его поселили, не выходил, ждал, когда ему будет разрешено появиться в Петербурге. И когда получил такое разрешение, немедленно покинул место своего временного пребывания. Ему нужно было доделать то, чего он не успел доделать.
Францу Леппиху накануне исполнилось 37 лет. Он прославился у себя на родине, в Тюбингеме, тем, что изобрел принципиально новый вид фортепьяно. А потом его вдруг потянуло в небо. В начале 1812 года Леппих предложил Наполеону построить управляемый воздушный шар, который «способен поднять на большую высоту разрывные снаряды и сбросить их на головы врага». При этом шар будет недосягаем для ружейного и артиллерийского огня.
Наполеон посчитал Леппиха шарлатаном и распорядился выставить его из Франции. Но вскоре лазутчики донесли, что «шарлатаном» заинтересовалась Россия. И действительно, 22 марта 1812 года русский посланник в Германии докладывал Александру I: «Сделано открытие великой важности. Оно должно иметь выгоднейшие последствия для тех, которые первыми оными воспользуются» (там же). Далее в донесении описывалось устройство «летучей машины» Леппиха с оригинальными «веслами-крыльями».
Император повелел немедленно доставить изобретателя в Россию и обеспечить его всем необходимым для работы.
Плохому изобретателю железо мешает
В середине мая 1812 года Леппих приступает к реализации своего проекта. В подмосковном селе Вороново, в усадьбе Федора Растопчина он вместе с кузнецами, слесарями и белошвейками начинает сооружать нечто огромное. О масштабах работ можно судить по тому, что только железа и серной кислоты потребовалось больше шести тонн. Часть железа пошла на изготовление «весел-крыльев», а другая часть – на выработку водорода, получаемого в ходе реакции с серной кислотой.
Федор Васильевич Растопчин постоянно информировал императора о том, что делается в Вороново. Но постепенно в его рапортах стало проскальзывать разочарование увиденным. «Шмидт уверял, — писал Растопчин в июне 1812 года, —что он уже поднимался на маленьком шаре с полной удачей, что и служит ему ручательством того, что и попытка с большим шаром будет успешной. Но когда он мне объяснил теорию, то я возразил, что тяжесть весел-крыльев, с помощью которых он хочет перемещать в воздухе свой шар, переломит пружины. И я не ошибся. Опыты, которые он делал два раза на маленьких шарах, ему не удались: рессоры ломались сразу же. Шмидт сваливал вину на дурное качество железа. Я доставал ему лучшее – английское, которое тоже ломалось»