Возле Чистых прудов - страница 7

Шрифт
Интервал
Он чего? Он идет, громыхая копытом, к столу!
Он налил и кивает: «Кончай тары-бары!
Нам по двадцать процентов за «крышу» отстег.
Я возьму с тебя десять – свои, нет базара!» —
И вцепился мне, сволочь, в карман, как бульдог!
Я к нему подошла, я дала ему в рыло!
Он меня пятерней потрепал по плечу.
…Полюбила мента, а потом разлюбила.
И проценты без скидок и льгот регулярно плачу…
1992

«У солдата на сердце ненастье…»

У солдата на сердце ненастье,
Он пришел из чужой стороны.
У солдата рубцы на запястьях,
Он из плена вернулся, с войны.
Ой, гармони лихой переборы,
Ой, вы, травы в степи, ковыли!
Там, за степью, холодные горы,
Там товарищи в землю легли.
Воздух Родины черен и горек,
И луна, как покойник, бледна,
И подсолнух прилег на заборе,
И сосед закурил у плетня.
Он от едкого морщится дыма,
То ли крик из груди, то ли стон:
«На тебя еще в прошлую зиму
Похоронку принес почтальон!
И жена твоя в дальние страны
Без оглядки за счастьем шальным
Унеслась за моря-океаны,
Укатила под ручку с другим!»
Парни спьяну, чихая от пыли,
Мимо окон солдатских бредут.
Позабыли его, позабыли,
Развеселые песни поют!
Ветер черную треплет рябину,
Девки пляшут вдали, голосят.
«Я с чужбины пришел на чужбину», —
Смотрит в угол и шепчет солдат.
Он сидит на завалинке с краю,
В три погибели скрючен, согнут.
Люди знать ничего не желают,
Развеселые песни поют…
1997

«Увы! Октябрь уж наступил! И все по новой, все по кругу…»

Выжившим и погибшим участникам событий 3–4 октября 1993 года в Москве посвящается эта песня.

Увы! Октябрь уж наступил! И все по новой, все по кругу —
Опять столица на ушах, и на одну – другая рать,
Трамваи в сумрак унеслись, вороны – к югу с перепугу,
И вот на площадь, в шум и дым, пришел скрипач и стал играть.
И фрак, и волосы до плеч вгоняли нервных в изумленье,
«Ложись, нарвешься, идиот!» – народ, глазея, горло драл,
А он не слушал, он хотел стрельбу и смерть хоть на мгновенье
Остановить, убрать, прикрыть. И он играл, и он играл!
А на него смотрели все, а по нему лупили с крыши,
И парк осенний, золотой был на ветру навеселе,
И город был, как желтый дом, и пули-дуры, словно мыши,
На все лады сновали, сволочи, по листьям, по земле.
Живая музыка к сердцам рвалась из тьмы, как кровь из вены.
Как рыбу, музыку глушил, – шумел, гремел безумный бал,
И люди падали вокруг, а он наяривал Шопена,
И гильзы сыпались к ногам, а он играл, а он играл!
Следующая страница