– Но мы и вправду не шпионы!
– Не волнуйтесь, Идзима, и давайте к этому больше не возвращаться.
– Что вы от меня хотите, господин офицер?
– Не буду ходить вокруг да около, Идзима, я хочу предложить вам работать.
Синтаро замер от удивления, и наконец-то осмотрелся. Это был закрытый просторный двор, несколько военных в отдалении, разделившись на пары, отрабатывали приёмы рукопашного боя, рядом два солдата, раздевшись до пояса, пилили большой двуручной пилой дрова; никто не обращал на него внимания. Осознав смысл слов, Синтаро почувствовал, как в груди его всё похолодело.
– Вы хотите, чтобы я пилил брёвна? – спросил Синтаро, на что Вязов открыто рассмеялся.
– Вы в который раз удивляете меня, Синтаро. Не думайте о брёвнах, я предлагаю работу иного характера. Из вас может выйти хороший разведчик. Учтите, что мы не всякому перебежчику делаем такое предложение, скорее наоборот, это редкое исключение.
– Вы предлагаете мне стать шпионом?
– В общем, да. Ваша внешность, способность мыслить, возраст… Вы нам подходите, Идзима, поэтому я предлагаю вам хорошо подумать над предложением.
– А Изаму?
– Китамура нам не подходит, если честно. Он слишком прямолинейный. У нас таких называют простаками. А вы подходите. Пока можете не отвечать, я понимаю, что для вас это неожиданно, поэтому всё обдумайте. Ломать вас никто не собирается. И сразу скажу, что поскольку вы японец, то и против родины своей вы работать не будете. Нам нужен разведчик, но не предатель. Ладно, оставим это, – Вязов похлопал по плечу Синтаро и подвёл к солдатам, которые пилили дрова. – Предлагаю вам размяться, думаю, это пойдёт вам на пользу, после двух недель безделия.
– Но я не умею, я никогда не делал этого.
– Здесь нет ничего сложного, не бойтесь, Идзима, в конце концов, когда-то надо отрабатывать свой хлеб.
Когда Синтаро увели, Изаму впервые за минувший год ощутил, как неуютно ему быть одному, как привык он к Синтаро, при этом чувствуя не только привязанность к нему, но и зависимость, словно он был старше. Его никто не трогал и не отвлекал от мыслей, пока не пришёл охранник. Когда Изаму уходил, все вдруг стали подходить к нему и прощаться. Один из солдат, тот, что заступился за них в первый день, отдал ему вещмешок, без слов показал, как завязывать его на узел, и как крепить к нему скатанную шинель или телогрейку. Покидать камеру было волнительно и даже страшновато, он не знал, что его ждёт за её пределами, и надеялся лишь на то, что снова увидит своего друга, с которым свела его судьба.