Но тут, как на грех, прямо передо мной возникла громадная фигура моего командира группы майора Ясенева. Не успел и рот раскрыть, как он, указывая пальцем на мою грудь, прохрипел от быстрого бега. – Темиргазин заболел! В смену некого ставить. Пойдешь?
Только сейчас неожиданно понимаю: Да я же самый счастливый человек на свете! А они? Пускай сами… тут теперь всё решают. И, улыбаясь, вдохновенно произношу. – Я уже в отпуске! Батя отправил…
Ясенев посмотрел на меня как на ненормального. Думаю, оно так и было, если смотреть только на мою предовольную физиономию. Но даже жест Ясенева, которым он покрутил возле виска своего, уже ничего не менял…
Я ехал на автобусе домой и смотрел на ели, проносившиеся мимо, и не мог поверить в разом свалившееся счастье. При этом одна мысль ложкой дёгтя в бочке мёда сверлила мою ненормальную голову: кто же это так постарался меня осчастливить? Откуда же мне было знать, что это дочь Бати, сама того не зная, вот так меня осчастливила. Это потом, уже после отпуска мне Ясенев сам, когда рассказывал про свой выговор из-за меня, узнал, что она в тот день утром позвонила ему и попросила реализовать её путевку. Она из личных соображений решила не ехать на турбазу. Батя, естественно, отказать любимой дочурке не смог и всё утро не знал, кому бы спихнуть путевку на турбазу. А тут я, как на грех, попался ему на глаза, когда вёл свою команду. Вот всё и решилось в одну минуту…
Вечером решил напиться: душа горела и требовала выхода. Здесь была какая-то смесь: это, может, обида на службу, которая была ничуть не хуже тюрьмы из-за своей несвободы, то ли это страх перед неизвестностью. А, возможно, и ещё что-то. Но никого видеть не хотелось. Достал фляжку спирта, воды. Вот только закуски никакой, кроме кислой капусты из банки.
– Фу, какая гадость! – это я не про спирт, а про капусту: она стоит на подоконнике уже третий месяц и никак не может съесться. – Ну, не люблю я капусту! А деньги на отпуск дадут только завтра. Может быть…
Даже на осторожный стук в дверь мне сейчас не хотелось отвлекаться. Второй заход вроде как начал поправлять настроение.
Чьи-то нежные руки сзади закрыли мои глаза.
– Кто ещё? – на душе было уже не пусто, но всё ещё мерзко. Желание видеть кого-либо по-прежнему не появилось.
– Угадай… – нежно пропел женский голос.