Снежана, уже надев сапожки, сосредоточенно нахмурясь, разглядывала свое отражение в зеркале. Она заправила выбившуюся из узла тонкую прядь волос, смахнула светлую нитку с юбки-карандаша. Потом застегнула верхнюю, самую последнюю, под горло, пуговку на белой строгой блузке.
Снегирев же своему отражению улыбался. Повертел головой, взлохматил свежеподстриженные волосы, потом расстегнул еще одну пуговицу на рубашке, и кивнул сам себе довольно.
Снежана воинственно расправила плечи, еще больше насупила брови, выставила вперед подбородок. И подбодрила свое отражение:
– Вперед, ты танк! Отутюжь их всех!
Снегирев говорил своему двойнику совершенно другое. Улыбнувшись во всю свою голливудскую улыбку, он подмигнул сам себе и поднял вверх кулаки с поднятыми большими пальцами:
– Ты красавчик! Давай, очаруй их всех!
Дав самим себе таким образом нужные психологические установки, они направились на работу: один – очаровывать, а другая – утюжить. Одни считают, что это мы выбираем работу, другие – что работа выбирает нас. Третьи же, наиболее мудрые, полагают, что выбор должен быть взаимным. Поскольку если вы выбрали профессию, а она вас – нет, то вы вряд ли в ней преуспеете, а значит не получите справедливого и соразмерного вашему душевному и физическому вкладу вознаграждения. О том же, что иногда человека выбирает профессия, которую он терпеть не может, и говорить грустно.
10.
Снежана быстрым шагом вышла из подъезда своего дома в свежее зимнее утро. Она вдохнула свежий, слегка морозный воздух, надела кожаные перчатки. Было сумрачно, солнце еще не взошло. Синие ажурные тени деревьев, обрисованные светом фонаря, лежали на снегу.
Неожиданно с дороги к ней навстречу шагнул какой-то мужчина. Артур. В ярко-красной спортивной «аляске», капюшон накинут на голову.
Артур сияюще ей улыбнулся:
– Снежинка! Доброе утречко!
– Здравствуй, – коротко сказала он и шагнула в сторону.
– А я беспокоился. Почему ты не берешь трубку и не перезваниваешь? – сказал он.
Снежана ответила, идя дальше:
– Я уже говорила сто раз, нам не о чем разговаривать.
– Как это не о чем, Снежинка! – возмутился он, следуя рядом. – А раньше наговориться не могли!
– То есть – это ты наговориться не мог. Я должна была только молчать и поддакивать. Потому что когда я о чем-нибудь говорила, ты считал, что я слишком умничаю и вообще меня скучно слушать.