— Ну нет! Какой же я бедный: дом
есть, машина есть. В Москву из семьи нас только несколько человек
приехало, а имеем в день по 500 рублей. Одно плохо: если рэкетир
подойдет, надо платить по пятерке с человека в день. Я честно
деньги зарабатываю, сигареты продаю.
— Где же вы их берете?
— Мне их приносят, по рублю за
пачку «Явы», а я вам по два продаю.
— И это называется
«честно»?
— А то нет? Я тут целый день
стою, и когда холодно, и когда дождик. Все деньги потом отдам
родителям — у нас старших почитают. Это у нас традиция.
— А еще какие у вас
традиции?
— Мы все друг другу помогаем,
цыган цыгана в беде не бросит. Нас мало, и вот, чтобы сохранить
свои обычаи, в мужья и жены берем только цыган. Бывает, конечно,
что вступают в брак с русскими, но от таких отрекается весь род.
Еще какие традиции? Да вот, хотя бы юбка цыганская, — какую моя
жена носит, такую и ее бабка и прабабка носили.
— Значит, вам ваша жизнь
нравится?
— Жить можно. Гитару вот только
хорошую нигде не купишь.»
Вопреки моим опасениям, менты не
пошли по домам, не вызывали людей к себе, и вообще повели себя так,
словно массовое убийство обычное в наших краях дело.
Зато во дворе только и говорили что
народном мстителе, причем по три раза за день выдавая диаметрально
противоречивые варианты.
«Милиционер у которого цыгане дочку
на наркотики подсадили»
«Вор в законе, цыгане его сына
зарезали»
«Киллер из КГБ мстит за своего
брата»
«Военный в карты им проигрался,
денег задолжал, вот и устроил расправу.»
«Сумасшедший афганец объявил войну
наркотрафику»
И таких версий за последние дни я
выслушал вагон и маленькую тележку, но что удивительно, про стрелу
никто не упоминал. Может капот машины снегом засыпало и не
заметили? Вариант с секретностью отпадал сразу, при таком
количестве правоохранителей это просто нереально, если
начальствующий состав ещё как-то блюдет, то у чинов пожиже такие
новости как вода в одном месте держатся, то есть никак.
Когда вышел на работу в мастерскую,
там тоже версии выдвигались, отец больше молчал, а вот Борисыч с
помощником во всю упражнялись.
— Да бросьте, Николай Борисыч, какие
менты, вы чего? Наркота же там, не поделили меж собой, вот и
пострелялись. — возражал новый работник, невзрачного вида паренёк
лет двадцати, со странным именем Вилен, сокращением от Владимир
Ильич Ленин. Странность для меня была не в самом имени, а в том что
так всё ещё продолжали называть детей.