Между тем, как мать, сидя рядом с отцом, по традиции понукала им, Каретников отвлекся, на удобном заднем диване глазел в окна. Он уже и не помнил города именно таким.
Через железнодорожный переезд дорога втянулась в частный сектор, по обеим сторонам заборами вставший за чертой тротуаров. Солнечный вечер после дождя пах влагой и еще чем-то особо знакомым. Зеленые листья ранней почти осени делали пейзаж неповторимо привлекательным. Но Каретников знал, что это внешняя сторона сложившейся картинки. По эту сторону, рядом с городской чертой денно и нощно пыхтит сажевый завод, и из его труб на жилые кварталы ветер частенько приносит облако сажи, оседающей буквально на все живое и неодушевленное. Лично он это осознал прошедшим летом. На своей шкуре прочувствовал. Захотелось дураку в жаркую ночь поспать в подсолнухах огорода. Бабуля, добрая душа, такую блажь разрешила любимому внуку, застелила раскладушку чистым бельем. Ну и… Н-да! Как же теперь жить-то? И самое интересное, зачем его опять в прежнюю жизнь выкинули?
Машина завернула в уличную «шхеру». На память пришло название. Улица Сажевая. Название не в бровь, а в глаз!.. Посчитал еще раз, дабы не обмануться. Это ему сейчас семнадцать с «копейками» лет. Весной очередной год разменял. Десятый класс. Ё-ё-о! Это что? В школу ходить придется? Же-есть! Как там его классного руководителя зовут? Мария Ароновна… Нет. Эта русский до восьмого класса вела. А сейчас физичка. Валентина… Отчество выветрилось. Вернее, мог ошибиться.
Отец завернул в до боли знакомый переулок. Вся вереница машин повернула за ним. У первого дома, их дома, машины выстроились как на строевом смотре. Богатый клан у Каретниковых, все семейства с машинами, и живут зажиточно, только все родичи по материнской линии… Захлопали двери, послышался говор и смех. Приехали.
У ворот дед с бабушкой. По виду, будто приготовились хлебом-солью гостей встречать. Дед сухощавый, жилистый, битый жизнью мужчина. Соседи и приходящий к нему проблемный люд за глаза кличут его ведьмаком или знахарем. Идиоты! Самый лучший дед на свете. Ему сейчас, дай бог памяти, где-то под семьдесят пять лет, а может и больше. Казачьего корня человек. Когда станицу сожгли, пацаном у Буденного воевал. Каретников знал трагедию дедовой семьи. Его отец с двумя старшими сыновьями за белых «встали». Как говорится, за царя и отечество, костьми легли. А дед с еще одним братом к красным подались. Разошлись пути-дорожки, не собрать вместе разбитой вазы. Два осколка так и остались в родном государстве, даже своих деда с бабкой разыскали…