«Два дня мы были в перестрелке, что толку в этакой безделке»[4], – вспомнились строки из прошлой жизни. Счастливые, у них были эти два дня, а здесь придется умирать уже завтра. Что же, вечной жизни не бывает, но побороться с костлявой надо. Иначе зачем в крепости санитары? И на плацу, назло всем уставам, были установлены чаны, в которых кипятились бинты и вата, точнее ленты мягкой ткани и корпия – других перевязочных материалов этот мир еще не знал. Как не представляли бойцы тылового капральства, зачем их заставили чуть не до блеска вымыть караулку – самое большое после казармы помещение замка. Ясно, что для госпиталя, но по большому счету не все ли равно раненым? А командир свирепствовал, не стесняясь ни в выражениях, ни, прости господи, в тумаках. Никогда за ним такого не замечали – видать, власть юнцу голову вскружила. Но рука у парня тяжелая, так что чистили и мыли хоть и за страх, но на совесть.