Хуан подумал обо всех подкупленных посредниках и обо всех музыкантах, которых нанимали играть перед домом Сантофимия-и-Муньятонес.
Он рассмеялся. Затем вновь посерьезнел.
– Сеньора, – спросил он, – значит, вы не приглашали меня? Тогда я уйду.
Теперь он с презрением думал о насмешках дона Карлоса и о той легкости, с которой он сам согласился пойти на встречу вместо инфанта. Она подняла на него взгляд.
– Почему вы подумали, что я обращалась к вам? – спросила она.
Кровь бросилась ему в лицо, он покраснел до корней своих пышных золотых волос, новое острое чувство пронзило его сердце. Она смотрела прямо на него, в ее глазах сияло что-то дикое и чудесное; и ему показалось, что янтарный свет, который изливали две лампы на стене, проходит сквозь нее, и она вот-вот растворится и исчезнет в золотом сиянии.
Он не мог признаться ей, что пришел к ней без намерения.
– Ваше послание было предназначено мне? – спросил он, затаив дыхание.
Она отвернулась.
– Я не знала, что вы принц, – уклончиво сказала она.
– Дон Хуан Австрийский! – прошептала служанка. Белым куском ткани она вытирала лужи воды, которые четыре горшка с розами оставили на гладких плитках пола.
– Кто были другие два кабальеро? – спросила донья Ана.
– Более высокий – дон Алессандро, герцог Пармы, сын Оттавио Пармского и Маргариты, дочери моего отца…
– А горбун, должно быть, был с вами, чтобы вас развлекать.
Хуан побледнел.
– Иисусе! – перекрестился он. – Он – инфант дон Карлос, единственный сын короля.
– О! – хором воскликнули женщины.
– Мне следовало это знать, – торопливо добавила донья Ана, – но вы ведь совсем недавно в Алькале.
Хуан сразу представил себе, какой прием мог ожидать дона Карлоса; он был рад, что она избежала ярости принца, которую навлекла бы на себя, если бы показала ему свое отвращение; он знал, каким мог быть Карлос.
Он сел на один из жестких черных стульев. Он чувствовал, что служанка смотрит на него с любопытством, а донья Ана – настолько пристально и пылко, что ее взгляд смутил и взволновал его.
– Вы за мной посылали? – тихо спросил он.
– Да, – она поднесла ладони к коралловым бусам на своей шее. – Я так часто видела вас, как вы проходили мимо моего дома.
– Каждый рыцарь Алькалы был бы рад услужить вам, – сказал он.
Гром грохотал все глуше, дождь уже не хлестал с прежней силой. Донья Ана наклонилась вперед, послышался легкий шелест ее тонкой белой шелковой юбки.