Взволнованный и неподвижный, он сидел, сжимая руку больного юноши. В комнате было очень жарко, и от сильного запаха благовоний и лекарств он почувствовал легкое головокружение. Он вновь посмотрел на дона Карлоса и попытался осторожно высвободить руку.
Принц тотчас же открыл глаза и беспокойно повернулся, так что повязка съехала на висок.
– Ты что же, хочешь уйти? – ворчливо вопросил он. – Ты совершенно не беспокоишься обо мне!
– Я останусь, – сказал Хуан.
Карлос еще крепче сжал его запястье.
– За королем послали? – спросил он шепотом. Его глаза горели горячечным возбуждением.
– Да, – сказал Хуан.
– Король разгневается, – добавил Карлос и усмехнулся. – А королева огорчится.
Хуан не ответил. Он знал, что бедный принц был опечален, когда король сам женился на Елизавете Валуа, изначально предназначенной в жены его сыну, знал также и то, что принц питал трогательную привязанность к своей нежной мачехе, и это не нравилось его отцу.
– Королева огорчится, – повторил Карлос. – Хуан, ведь она будет огорчена?
– Вся Испания будет огорчена, – осторожно ответил Хуан, – если вы будете больны.
Карлос поднес руку к вороту своего ярко-красного дублета и вытянул из-за пазухи небольшой портрет в самшитовом футляре, висящий на золотой цепочке.
Хуан знал, что это портрет кузины принца, эрцгерцогини Анны, светлый образ которой внушал Карлосу безрассудную страсть.
Принц прижал портрет к своим губам и принялся бормотать:
– Почему король медлит? Почему снова и снова откладывает мою женитьбу?
Он беспокойно заметался из стороны в сторону, не выпуская руку Хуана.
– Король унижает меня при каждом удобном случае, – захныкал он.
– Ваше Высочество, – сказал Хуан, – четыре принцессы претендуют на вашу благосклонность, и Его Величество еще не решил насчет эрцгерцогини.
Внезапно Карлос резко выдернул свою руку из руки Хуана и сел на кровати. Портрет, покачиваясь, повис на цепочке. Повязка на голове принца стала алой от свежей крови, которая вновь потекла из открывшейся раны. Его лицо было мертвенно бледно и искажено, он стиснул кулаки и с яростным воплем воздел их над головою.
– Я ненавижу его! – завизжал он. – Ненавижу! Не пускай его ко мне! Не пускай! Я не позволю снова отнять у меня невесту!
Он упал навзничь, сотрясаясь в конвульсиях, пена показалась на его искривленных губах, его пятки бились об одеяло.