Но, во-первых, от одного этого можно сойти с ума. Во-вторых, она не знает за собой ничего из того, что могло бы повлечь такие последствия. В-третьих, элементарная физическая брезгливость не позволит ей допускать близость с мужем, имеющим отношения с кем-либо еще. А искать на нем волшебную кнопку, нажав на которую, можно было бы пребывать в полной уверенности, что рецидивов не будет, почему-то уже не хотелось. Как и держать проект «наша семья» в режиме искусственного дыхания.
Значит, надо сказать, что она все знает и поставить вопрос о разводе. Хотя она, кажется, все еще любит его.
«Знаю. Но откуда? Что я прочла переписку в телефоне? Признаться в этом – значит полностью растоптать свое самолюбие. Мы же не раз обсуждали подобный вопрос применительно к другим. И я всегда возмущалась поведением людей, допускающих чтение чужих писем. Потому-то он и был уверен, что я этого никогда не сделаю и не подстраховался», – Лена представила его злорадную реакцию на ее откровение.
«О, Господи, о чем я думаю? Сохранить образ благовоспитанного человека в такой ситуации? Нет. И все же я попытаюсь объяснить – почему так получилось, что я взяла его телефон. И как случайно увидела их переписку… Стоп. Получается, что это я буду оправдываться? Отлично».
Но вдруг ей пришла в голову мысль, что она не помнит, зачем брала его телефон. «Доктор сказал, что память полностью вернется через какое-то время. Какое? Так что – придется молча ждать?»
От этих размышлений она очень устала. Внезапно разболелась голова. Да так, что пришлось звать нянечку. Та всполошилась и побежала за доктором.
Потом слышно было, как она семенила, едва успевая, за Максимом Олеговичем, при этом негромко причитая.
– Все у голубушки было хорошо, опять же – муж вечером приходил…
Встревоженное лицо врача, нахмуренные брови после измерения давления слегка напугали и Лену.
– Доктор, я все испортила?
– Вы тут, конечно, не очень виноваты. Но хочу спросить – кто вам давал разрешение волноваться?
Потом, обернувшись к нянечке, сказал:
– Дарья Петровна, под вашу ответственность. Полный запрет на посещения.
– А как же быть? Пока Лена спала, ее приходил проведать парень в серой куртке. И сказал, что придет завтра.
– Никаких посещений, – с нотками категоричности в голосе повторил Максим Олегович.
Сумерки сменились темнотой, а Лена все прокручивала и прокручивала картинки из своей жизни. А, заодно, проверяла свою память. Надеясь, что все уже в порядке, и все же опасаясь, что та может дать сбой.