— Да пошло оно всё в Бездну, — успел
сказать он, прежде чем кулак младшего брата тараном влетел в его
челюсть.
Певец пошатнулся, но устоял, крепко
потёр челюсть в том месте, куда пришёлся удар. После второго —
сплюнул кровь с разбитой губы. Он стоял ещё некоторое время, держа
руки опущенными, не делая никаких попыток защититься, пока Бартл
методично наносил удар за ударом, и было что-то жуткое в этом
спокойном насилии. Наконец Финн упал.
— Довольно, — сказал Безземельный
Король.
Бартл уже успел присесть над упавшим
братом, занёс окровавленный кулак. В таком положении он и замер,
одной рукой удерживая брата за горло, до хрипоты, а второй
приготовившись нанести следующий хлёсткий удар. Рука Бартла дрожала
от напряжения. В таком положении братья провели не более пары
мгновений, но всё равно это показалось слишком долгим. После Бартл
медленно отпустил старшего брата, и так же медленно, можно даже
сказать аккуратно разжал кулак и поднялся на ноги, своим
собственным телом управляя с той же настороженной уверенностью, с
каким псарь ведёт дрессированных собак.
Ворлинги, меж тем, вернулись на свои
места с одобрительным гомоном. Некоторые были недовольны тем, что
нормальная драка не состоялась и не смогли они померяться силой с
чужеземцами, но большинство сочло наказание наглеца справедливым, а
само зрелище вполне удовлетворительным, хотя и немного
странным.
«Имперцы», — вынес вердикт кто-то, и
многие согласились.
Риг же вернулся к поискам свободного
места. Оглядев переполненный зал, он увидел пустой стул лишь возле
одного стола, где в поистине гордом одиночестве сидел Вэндаль
Златовласый. И хоть сам Вэндаль был из клана Лердвингов, сел он от
них как можно дальше, и даже головы в их сторону не поворачивал.
Никто, впрочем, и не искал его общества, и так оно было всегда.
Владеющий мечом столь искусно, что
даже после множества походов он так и не получил ни одного шрама,
Вэндаль пользовался славой одного из лучших мечников на всём
Восточном Берегу. Однако искусен он был не только с оружием в
руках, и отметился огромными познаниями во многих науках, а также
кораблестроении, кузнечном ремесле, успехами в верховой езде,
картографии и в гончарном деле. Он буквально без всякого труда
преуспевал во всём, за что бы ни брался, и был при этом красив
настолько, что это вызывало отвращение. Однако к своим сорока годам
не имел ни жены, ни друзей, и лишь несколько пленных слуг в его
большом доме составляли ему компанию, но Риг не видел, чтобы он
разговаривал и с ними.