– Ой, простите! Я не заметил вас!
И тут я увидела хорошо знакомого юношу:
– Карл? Что вы здесь делаете?
– Вы знаете меня? – Он сдвинул брови, вспоминая. – Дамана?
– Нет, святая дева!
У меня пошла кровь из носа.
– О боже, – сказал он. – Что произошло? Я вас совсем не узнал! Просто другой человек.
– Спасибо, – пробормотала я, а кровь все текла и текла.
– Волосы стали светлыми… – Карл был настолько ошарашен, что ничего не замечал. – Были темнее… О боже, у вас кровь! Простите, я случайно! Мам!
К моему удивлению, откликнулась миссис Норрис:
– Да, Карл. Ты меня звал?
Он кивнул в мою сторону.
– Ах, вы уже познакомились. Что случилось?! Почему твое лицо в крови? Быстрей проходи сюда. – Она повела меня в комнату, Карл прошел за нами, закрыв дверь. – Карл, быстро принеси холодной воды! И салфеток!
– Что это значит – «мам»? – переспросила я.
Миссис Норрис не слушала. Она заткнула салфетками мой нос и намочила полотенце, чтобы вытереть мне лицо и руки.
– Дамана! Простите меня, я случайно, – стал извиняться Карл.
– Ничего страшного. Переживу.
– Это он тебя так? – удивленно спросила миссис Норрис.
– Случайно, – оправдала его я.
Я запрокинула голову, прижав салфетки к носу. Карл пораженно смотрел на меня (я так изменилась!), а я – на него (он – сын миссис Норрис?). Я не выдержала молчания первой:
– Карл – ваш сын?
– Да, – ответила миссис Норрис.
– То есть вчера ночью вы рассказывали мне про него?
– Да.
– Вы обо мне разговаривали? – спросил Карл.
– Ну, вчера мы ужинали и приятно беседовали, – поясняла миссис Норрис. – Кстати, как насчет завтрака?
– Если вас не затруднит, – прошептала я.
– Отлично, – сказала миссис Норрис. – Я накрою. А вы пока поговорите.
Я сидела, запрокинув голову и все еще держа салфетки. Видела потолок и слышала шаги Карла. За столом было два стула, а он принес третий. Сел на него, и мы стали молчать. Потом я почувствовала, что кровь уже не бежит, убрала полотенце и салфетки. Не зная, куда положить их, я засуетилась. Это не скрылось от Карла.
– Ладно, не мучайся, – сказал он. – Давай сюда.
Он унес полотенце на кухню, вернулся, сел и стал на меня смотреть. Я делала вид, что не замечаю, но потом уставилась на него в ответ. Он улыбнулся так же обаятельно, как его мать. Я тоже улыбнулась, но больше с сарказмом. Карл стал давиться от смеха, но держался, словно не смел проиграть в гляделки. Мне тоже стало смешно: