– Все. Я закончил. Немного поболят, но ничего страшного. Я думаю, даже шрамов не останется на Ваших красивых руках, леди Брустер.
– Благодарю и за лечение, и за комплимент, – проговорила я грустно, вспомнив причину ранения.
– Кто доставал осколки? – спросил врач.
– Я сама.
– Удивительно. Вы не боитесь вида крови?
– Нет. Кровью меня не напугаешь…
– Я не нашел больше ни одного осколка, словно с руками работал врач.
– Тот шрам, на который Вы наложили швы, я сделала сама себе, когда доставала стекло… Рука дрогнула.
– Ну, значит, Вы еще студентка.
Он улыбнулся, я ответила взаимностью. Какой обаятельный доктор. Профессия требовала от него строгого воспитания, и врач был весьма галантным. Хотя чувство юмора, как и у всех врачей, у него весьма своеобразное.
– Вот мазь, она Ваша. Ее надо использовать раз в день. Она ускорит заживление. Раны несерьезные. А вот правую я, пожалуй, перебинтую, эту руку Вам надо беречь. Бинт снимаете, когда надо наложить мазь. Через три дня я приду снять швы.
– Хорошо, спасибо.
– Леди Брустер, я хотел бы обратить Ваше внимание кое на что…
– На что?
– Вы хорошо питаетесь и спите?
Я промолчала, не зная, как ответить, и меня опередил дворецкий:
– В связи с последними новостями графиня за пять дней поела три раза. Два дня не спала вообще, вчера несколько часов, и сегодня, как видите, снова не спала.
Я посмотрела на мистера Леджера, дружелюбно улыбаясь. Врач был недоволен:
– Этого следовало ожидать. Леди Брустер, Ваша рана несерьезна, а сильное кровотечение связано с тем, что организм очень ослаб и не может справляться с недугами. Вам необходимо хорошо питаться и следить за собой.
– Я поняла Вас, доктор. Буду стараться.
Он дал мне еще несколько советов, я расплатилась, и врач отправился домой. Я сказала слугам, что завтра они могут спать до одиннадцати, потому что уже сейчас было пять утра. Все разошлись по комнатам. Моя спальня еще не успела полностью проветриться. Поэтому я всю ночь пролежала с открытым окном.
Мой шрам на руке пульсировал, а это значит, что я еще жива. И это не могло меня не расстроить, потому что Карл сегодня не вернулся. И не вернется. Именно из-за того, что я приняла утрату, я устроила такую сцену у себя в комнате.
Я лежала в кровати, скорчившись, и смотрела в пол. Я чувствовала себя ущербной, слабой, незащищенной – впервые в жизни. Мысли меня покинули, я чувствовала, что я ничего не значу в этом мире. Слаба… Одинока… И больше никогда ни к кому так не привяжусь… Потому что терять я больше не могу. И в свою жизнь я никого не намерена впускать. Мне суждено быть с Карлом. Свою земную жизнь с ним я прожила, а это значит, что осталось дождаться загробной.