Я проснулась, по обыкновению, на рассвете.
Ча ушел, как я и ожидала. Гончие не могут долго оставаться на этой стороне, им словно отпущено какое-то определенное время. Хотя, может, Потусторонье им больше нравится. Я даже не уверена: это то же самое Потусторонье, откуда лезут Жители и все прочие чудики, или другое.
В голове моей роился миллион вопросов. И, разумеется, никаких ответов. Жаль, что я не Псаймон: разговаривала бы мысленно с Учителями, когда вздумается. Но или магия, или псай – по крайней мере у людей, это только Жителям повезло. Так что… да. Миллион вопросов.
Я воспользовалась ‘свежителем и сменила свой Охотничий наряд, раз уж мне доставили мою сумку. Моя сменная одежда тоже мало напоминала ту, что носят цивы, но она была немного повеселее, не такая монашеская. Я облачилась в легкие кожаные штаны и тунику, которую вышила мне в подарок моя лучшая подруга Кей. Сама туника была из золотисто-коричневого льна, и Кей украсила ее красными и желтыми цветами. А еще к моему костюму прилагался широкий кожаный пояс в тон к штанам – очень щегольской; на нем висели всякие карманы. Я забрала волосы в хвост и задумалась о друзьях, оставшихся на Горе.
Прямо сейчас Кей доит коз, которых держит ее семейство. И я точно знаю, о чем она думает. Вовсе не обо мне, хотя мы дружим с того самого дня, когда я насмерть забила гарпию, пытавшуюся утащить козочку. Нет, Кей сейчас размышляет о Большом Томе – как бы отвадить его от Рамоны, хотя нипочем ей его не отвадить, хоть тресни. И вообще Кей уже пора разуть глаза и докумекать, что Датч из Сребручья по ней с ума сходит. Другие Охотники в Монастыре сейчас заняты своими упражнениями – Калеб с Рори, Энди с Люс, оба Тома, Шен с Эси, – они все выполняют сначала движения ката, а потом магические движения.
И мне хотелось быть там, с ними, в Монастыре, притулившемся на склоне Горы и торчащем из снега, точь-в-точь как большой буддистский монастырь в Лхасе на старых снимках. Только у нашего на крыше солнечные панели, и на склоне рядом с ним тоже. Наш Монастырь красивый. У него бетонные стены, выкрашенные в мягкий коричневатый цвет, и крыша – тоже бетонная, не черепичная – покрыта красной краской. Вдоль всей крыши наставлены крошечные ветряки; те, которые насажены на древки, – это на самом деле молитвенные барабаны, потому что… ну а почему нет? Издали видна только треть Монастыря, но это непонятно, пока до него не доберешься. На две трети Монастырь вкопан в глубь Горы. Котлован копали машины, и его рыли очень медленно, осторожно и с большим трудом.