Агава раздавила босыми пальцами ног орешек, который бросил ей клиент, и бросила себе в рот.
Замечательно! И так хорошо!
Девушка пропела:
– Белка песенки поет! И орешки все грызет, а орешки непростые! В них скорлупки золотые! Ядра чистый изумруд! Будет Гитлеру капут!
И стриптизерша рассмеялась, показала зубки. Вообще, она много смеется, но это ее такой имидж.
Агава, потом, босыми пальцами ног снова тасовала колоду и выбрасывала карты. И вела игру. Хотя, наверное, в Суперчейз охотнее бы порезалась. Но для людей шахматы на пятистах клетках, слишком уж сложно.
В этих шахматах есть и лучники, и катапульты, и верблюды, и колесницы, два ферзя, шуты, один великий визирь – самая сильная фигура. И это только в древней модификации Суперчейза. А ведь есть еще и более современная, с космическими воинами.
Агава такую игру уважала. А карты не очень. Для ума пищи мало, только мошенничай.
Эх, не очень хорошо обманывать. А как законы робототехники? Не причиняй человеку зла? Обмануть и обчистить кошелек, это тоже зло! А она этим и занимается.
Агава взяла, выиграла тысячу долларов. Потом, выпила виски. Это не так приятно, как шампанское, но если клиент платит, то почему бы и нет.
Дальше девушка предложила черную игру и снова прошлась на руках.
Агава сыграла в традиционные шахматы. Эта игра для робота, почти примитив. И выиграла сто долларов.
Клиент заказал после этого шахматы из синтетического мармелада и шоколада. И предложил съесть их Агаве. Вообще, девушка-робот ела столько, что даже живот стал разбухать. Но тоже вкусно.
Агава жевала фигурки и шутливо пела:
– За маманю ложечку! За папаню ложечку! А за дядю черпачок, и постельку на бочок!
В обнимку с мужчиной лет сорока девушка ела тортик. Это тоже ей нравилось. Жевали они себе.
А потом опять танцуй. Скоро уже будет рассвет. А что потом? Опять днем спи?
Эх, может вырваться в город. Посмотреть на прелести Нью-Йорка. Там такие великолепные небоскребы, что буквально упираются в небо.
Агава исполняла танец. Ей было умеренно весело. И одновременно нарастала скука.
Может, влезть в какую-нибудь войну?
Агава пропела с восторгом:
– Ну, сколько можно близких убивать,
Ведь человек рожден, поверь, для счастья.
На фронт не отпускает сына мать,
И даже летом на войне ненастье!
Девушка опять стала подскакивать и даже зависать в воздухе. Ей становилось все более скучно.