Тень Кукловода. Игра теней - страница 2

Шрифт
Интервал


  Телефон ожил, хриплый голос Кипелова разорвал на клочки тишину. Артем взял в руки вибрирующий прямоугольник, дослушал песню до припева «Возьми мое сердце…»

– Я просил, не звони сама. Будешь нужна, позову.

– Какой грубый, – в мурлычущем голосе явно слышалась похоть. – Мне одиноко. Ты ведь тоже один? Все хандришь. Могу вылечить…

– Жанна, причем тут хандра. Просто оставь меня в покое.

– А если приеду, неужели не пустишь?

– Хочешь ночевать перед закрытой дверью – всегда пожалуйста.

  Нажал отбой и не глядя бросил телефон в сторону дивана. Одинокий громоздкий «сексодром» темно-бордовой кожи – все, что осталось в полупустой квартире-студии от прежней обстановки. После того, как окончательно порвал с Игрой, Артем распродал всю мебель – кровать с кованой спинкой и приваренными кольцами, банкетки, больше напоминающие скамьи для порки, вешалку для одежды в форме андреевского креста.

  Раздражение от звонка Жанны взвинтило нервы. Нестерпимо захотелось выпить. Направился на кухню, под ноги попался смятый листок, машинально поднял его, зачем-то развернул. Пожалуй, этот набросок он выбросил зря. Грустная, усталая улыбка, едва заметные тонкие морщинки у глаз… Бережно разгладил рисунок. Всмотрелся в знакомые черты. И снова смял. Если бы он мог отснять эти неповторимые кадры! Но она не позволит. Никогда.

  Айфон снова и снова пел голосом Кипелова, но Артем просто слушал, и каждое слово больно и точно било в висок. «Возьми мое сердце…»

  Он так и не смог сказать это вслух. И, наверное, не сможет. Потерял надежду, – нет, это не о нем. Надежды не было никогда. Когда-то Артем Каверин был убежден в том, что все в этой жизни, а женщины – тем более, созданы для его удовольствия. Посмевшая отказать ему чужая саба, распаленное отказом самолюбие. Азартная игра, предложенная ему Шталем, в качестве приза – она. Ревность к ее мужу, ничтожеству, что возомнил себя Мастером.

  И потом, будто удар в солнечное сплетение. Глаза, полные муки, презрения и ненависти. К нему. Яростные горькие слова, брошенные ему в лицо. И потом ее внезапное появление в студии – разъяренная фурия. Он после сказал Шталю: «Она не такая, вы ошиблись, мэтр». Тот только усмехнулся.

  Как он злился: на Сикорского, на Шталя. Ненавидел себя за сопливые эмо-страдания, даже пытался ненавидеть ее. Не смог.