- Докладываю. Имел место контакт... - военный сообщил, что оябун
Эдогава-кай по собственной инициативе созванивался с кем-то в
Китае. - Абонент не определён, но судя по характеру разговора... -
последовали интересные подробности.
- Вы уверены? Именно что высокий чин тамошней безопасности? -
уточнила Рион.
- Да. Я бы не стал вас беспокоить ради непроверенного массива
информации.
- Пожалуйста, не отключайтесь. Я думаю. - Принцесса бросила
работающий телефон в карман, сложила ладони за затылком и
покачалась с пяток на носки.
Про этого ханьского учёного, который выходит из тюрьмы, Акисино
знала. Старая, поросшая мхом тема с участием всё того же Томимацу.
Китаец сел в тюрьму не в последнюю очередь из-за просчёта японцев,
однако сохранил кое-что интересное.
К опальному материковым учёному подбивают клинья сразу несколько
собственных ведомств - на удивление, актуальности какие-то там его
поползновения не утратили. Есть среди родных государственных
органов и те, которые лично она бы сбрила с темы безоговорочно,
будь её воля. Потому что не друзья, а противники. Политические.
Рион потянула телефон из кармана обратно:
- Спасибо большое, вы мне очень помогли. Чем могу отблагодарить
лично вас?
- Это абсолютно лишнее, я лишь делаю свою работу. Хорошего
дня.
Через минуту вертолёт взмыл в небо и развернулся в сторону базы
полицейского спецотряда.
Она размышляла.
Если китайца не получится использовать для собственного
укрепления, его нужно сдать родной коммунистической партии с
потрохами - пусть идёт в их тюрягу по второму кругу, чтоб не
усиливал её политических конкурентов.
Если в процессе слива Вана пострадают какие-то действующие
сотрудники родных ведомств и министерств - пусть. Министерство
иностранных дел к числу её личных союзников не относится - верных
монархистов там нет. Стало быть, по заслугам и награда, а
пострадавший хань - мелочь.
Разменная монета есть всегда разменная монета, увы слабакам.
Надо было жизнь свою иначе строить, чтобы не служить фигурой в
чужих руках. Тем более японских.
Где-то на заднем плане слабенько пискнула, но тут же затихла
совесть: вопросы государственного порядка не должны использоваться
в личных интересах.
Ишикава подумала ещё пару секунд и подвела черту окончательно:
если что-то мешает её движению к власти, этому нет места в
обновлённом японском государстве.