Гадала она на кофейной гуще, по линиям на ладони и на картах.
Русский литератор середины XIX века Петр Катарыгин так описал знаменитую гадалку: «Вдова пастора, высокая ростом старуха лет шестидесяти, наружностью менее всего походила на колдунью. Довольно свежее лицо напоминало старушек Рембрандта. Черное шерстяное платье и такая же шаль с узенькой блестящей каймой составляли ее постоянный неизменный костюм».
А вот описание фрау Кирхгоф, данное писателем Борисом Садовским в книге «Петербургская ворожея»: «Полная, с орлиным носом женщина в белом платье».
О том, как в действительности выглядела Шарлотта, остается только догадываться.
Любопытно и другое обстоятельство: почему из сотен имен безвестных гадалок и ворожей Северной Пальмиры в памяти современников осталось лишь имя немки Александры Филипповны Кирхгоф? Вероятнее всего потому, что в числе клиентов светской гадалки были и государственные деятели, и самые знаменитые люди того времени: Пушкин, Баратынский, Лермонтов.
В конце 1811-го или в начале 1812 года император Александр I, предчувствуя неизбежность войны с Наполеоном и не желая этой войны, обратился за помощью к прорицательнице. Госпожа Кирхгоф предсказала императору: «Ваши дела пойдут блестяще, если вы будете действовать смело и энергично. Вначале вы испытаете большое несчастье, но, вооружившись твердостью и решимостью, преодолеете бедствие. Вас ждет блестящее будущее».
Так и случилось. Сначала было бедствие – вторжение Наполеона, французы в Москве, пожар Москвы, а затем триумфальный въезд императора Александра I в Париж во главе русской армии на белом коне.
После войны 1812 года в Санкт-Петербурге появилось множество молодых людей в военной форме. Оживилась салонная жизнь. Многие сломя голову бросились испытывать судьбу, отчаянно флиртуя с чужими женами на балах, проигрывая состояния за карточными столами, с легкостью раздавая и принимая вызовы на дуэли. И так сложилось, что в среде молодых офицеров, повес и бретеров именно Александра Кирхгоф стала самой популярной предсказательницей. Ее называли то старухой, то теткой, изредка – ведьмой. Часто несколько фамильярно упоминал о ней Александр Пушкин, приговаривая: «Ведьма знает, ведьма не соврет».
Так называли ее молодые тридцатилетние люди, которым она казалась уже пожилой матроной. Благодаря своему имени и отчеству (Александра Филипповна) у петербургских повес она была известна под кличкой «Александр Македонский», наверное, в честь знаменитого Александра Македонского, сына Филиппа.