?! Да какое ты право имела так подумать?! Неужели мы только вдвоём с конём будем бродить по этому полю, по этой долине?
Не отрекаются, любя. Уже понимаю, что мой
люминий мне тут не помощник, хоть до десятка повторов дойду. А может, ты молчишь потому, что считаешь мои завывания… эээ… воззвания… эээ… взывания к тебе неискренними, лишь
для блезира?», –
лёжа и ворочаясь на траве, думал Галерий, тяжко вздыхая и вдыхая доносившийся то с озера, то с Мраморного моря щекочущий ноздри запах воды, перемешивающийся, словно воздушный коктейль, с ароматами деревьев и трав и
утоляющий жажду лёгких, но не сердца и не истерзанной ожиданием души.
Пока ты смотришь в бездну, бездна всматривается в тебя: бледный и ущербный серп-полумесяц вдруг стал превращаться в полную ярко-серебряную царицу ночи – круглый диск луны. Это явила свой светлый благородный драгоценно-металлический лик сестра-близнец Аполлона ― Божественная девственница Артемида, облачённая в короткий хитон и с покрытой полумесяцем, словно короной, головой. Однако зрению цезаря Богиня охоты, целомудрия и плодородия была недоступна. Если бы Галерий воочию увидел не просто луну, а саму Артемиду, то непременно бы воодушевился её ослепительно восхитительной, как штаны Диоклетиана и как его собственные штаны, красотой и воскликнул бы: «А во лбу звезда горит! Величава, будто пава! Ты моя прелесть!». Но абриса сестры Аполлона, истинной Олимпийки, в небесах наяву не вырисовывалось, да и не этой дамы сердца он ждал: бабушки ведь тоже могут быть по сердцу своим внукам.
«Я брежу?» – подумал Галерий, нещадно авторитаря и даже тираня свои очи созерцанием того, как бессмысленно кривящийся и ко всему приученныйдиск постепенно обрастает нимбом, наливается сначала тревожным кровавым багрянцем, а затем всеми радужными, веселящими глаз и на краткие миги успокаивающими душу цветами. – Да тут не горы, не овраги и не лес, не океан без дна и берегов, а поле чудес! Где же я сейчас нахожусь?». При этом оглядел и горы, и овраги, и лес. Разве что вместо океана перед глазами, поплёскивая и поблёскивая, представало озеро.
– Да, в такой вот стране! Именно в ней, я бы даже сказала, в нём и находишься! – словно подтвердил женский глас свыше какую-то крамольную мысль, но источник звука визуально не проявился. – Но тебе ли от этого страдать?