— Конечно, ступайте.
***
— Дернешься — нож в печень. Сдохнешь как собака тут. Понял?
Федор вздрогнул, поднял взгляд на лицо улыбающегося верзилы, а
затем перевел взгляд ему за спину.
Парень нахмурил брови, растерянно покосился на державшего его за
руку калеку и тихо, но так, чтобы хромой услышал, произнес:
— Стража.
Здоровяк обернулся, калека слегка отстранился, чтобы выглянуть
из-за верзилы, и в этот момент Федор рванул.
В одно движение вырвал руку из захвата калеки и метнулся в толпу
людей.
Он толкался, протискивался и не глядя стремился вглубь, надеясь,
что его не станут хватать в толпе народа.
— Куда прешь!
— Ах ты ж мелкий!
Федор не смотрел, куда наступал, не стеснялся работать локтями,
толкался, пер, как самоходная телега.
Вглубь! Дальше! Быстрее!
В какой-то момент он выбился к столбу, с небольшой железной
тумбой. Он хотел было протиснуться дальше, но его резко толкнул в
грудь стражник.
— Куда прешь?! Дальше ходу нет!
— Так, а я это… — растерялся парень и быстро глянул назад. — Мне
дальше надо…
— Всем надо! Дальше только благородной крови и чинушам, —
отрезал стражник.
Федор оглянулся назад, после чего постарался сделать максимально
жалостливый вид.
— Дядь, ну очень надо. Вопрос жизни и смерти!
— По хребту тебе дубинкой надо! — рыкнул стражник. — Вам черни
только волю дай — императора на кусочки порвете! Вали отседа!
Стражник снял с пояса дубинку, но парень тут же попятился.
— Ну, нельзя так нельзя. Тута же можно? — спросил он.
Стражник хотел было сплюнуть, но вовремя остановился и вовремя
одумался, сообразив, что хотел плюнуть на спину полного мужчины в
дорогом костюме.
Не став спорить, он молча отвернулся от Федора и встал боком,
демонстративно поглядывая на остальных. При этом руку с дубинки он
не убрал и нет-нет, да косился на Федю.
Тот наконец перевел дух, пристроился рядом с тумбочкой и
поглядывал на людей.
Тут были и дорого одетые мужчины в костюмах. И дамы в платьях.
Была и простая чернь, что с восторженным выражением лица
вглядывалась дальше.
Страх, что его может снова схватить та парочка, отступил, но не
надолго. Быстро пришло понимание, что толпа тут вечно стоять не
будет. Все начнут расходиться, и тогда эти двое могут попытаться
схватить его.
— Император!
— Всемилостивейший Государь!
Крики и гомон поднялся резко. Люди качнулись, и стражник
выхватил дубинку. Ему пришлось пару раз приложить по телу особо
рвущихся посмотреть на правителя.