— Не наше это! Мы за рыжее вообще не в курсах были… — вскинулся
Сиплый, но тут же получил тычок в бок от Хромого.
— Вы чего, урки? За дурака меня держите?! — тут же покраснел от
злости главный стражник. — У меня императорский состав на станции,
а вы тут пляски с золотом устроили?! Я вас, сук, в пепел обращу и в
нужник вывалю!
— Торсунов, — подошел к ним мужчина в дорогом фраке. — Что у вас
тут происходит?
Одет он был в дорогущий фрак, под ним была белоснежная рубашка.
На голове шляпа-цилиндр, а в левой руке трость. На лице россыпью
лежали морщины, а из-под шляпы выступали седые локоны.
— Семен Гаврилович, вот… Уголовщина распоясалась. Сперли где-то
кулон золотой, да видимо, не поделили, — тут же потерял всю спесь
стражник, демонстрируя кулон.
— Я не вор! Это мое! — подал голос Федор.
— Поговори у меня еще! — погрозил кулаком стражник.
— Фамилия твоя как? — задумчиво спросил Семен Гаврилович. Он
взял за руку Торсунова и поднес поближе к себе, не касаясь золотого
кулона.
— Горт. Федор Никодимович я, — ответил парень.
Хромой, все это время поглядывавший по сторонам, искал выход.
Но, заметив, как в него упер тяжелый взгляд второй стражник, со
злостью покосился на парня и произнес:
— Витька это. Шестерка наша, — произнес он и улыбнулся желтым
рядом редких зубов парню.
— Я их не знаю, — тут же набычился парень. — Федором меня
зовут!
— Заткнулись оба! — рыкнул на них главный стражник. — Семен
Гаврилович, мы их придержим пока, а в управе уже разберемся…
— Этих двоих забирай, — отодвинул от себя руку стражника
мужчина. — А мальчишку заберу я.
— Так, а это…
— Это его, — спокойно ответил он.
— А как тогда… — начал было усатый стражник.
— Кулон отдай. Насколько я помню — это кулон его матери. Так? —
глянул он на Горта.
— Так, а вы откуда… — начал было парень, но незнакомец
отвернулся и направился к поезду, на ходу бросив: «Догоняй!»
Федор тут же схватил кулон с руки растерявшегося стражника и
припустил за спасителем.
— Извините, а вы откуда мать мою знаете? — спросил он
пристроившись рядом.
Мужчина остановился и взглянул на парня.
— Стой, сука!
Федор и Семен Гаврилович одновременно взглянули в сторону стражи
и двух уголовников. Сиплый уже лежал лицом в каменную плитку,
прижатый ногой Самойлова. Хромого же отхаживал дубинкой сам главный
стражник города.