Все-таки, моё желание выпить кофе перевешивает чашу весов, чем стоять и язвить с Марком.
— С вашей неряшливостью, вряд ли бы вас спасет наставник. — Марк делает коротенькую, но много значительную паузу, словно прицеливается через оптику, чтобы не промахнуться словом. — Вы же ходячая катастрофа!
Накрываю кофе крышечкой, и, развернувшись, встречаюсь взглядом с Марком.
Наверное, стоило бы промолчать, чтобы потом не жалеть о словах, которые я брошу в этого высокомерного индюка, но почему-то внутри свербит от раздражение и сложно держать язык за зубами. И сейчас, буквально пару секунд, мы взаимно рассматриваем друг друга. Марк распрямил свои плечи, и мне чудится, что он выше меня на две головы. Такая огромная большая глыба сарказма и высокомерия возвышается надо мной, в надежде, что я ему поддамся, что проиграю раунд обмена издевками.
Знаете, он не с той связался.
— У меня есть с кого брать пример.
— Да? — выгибает он бровь, а в его серо-голубых глазах загорается искра азарта, которую видно невооруженным глазом через оправу дорогих очков.
— Ага, — добавляю я и делаю глоток кофе.
Восхитительно.
Кажется, один стаканчик кофе может сгладить любой неудачный день своим терпким вкусом. Или же вовремя заткнуть меня.
Робер по-театральному смотрит в разные стороны, словно, ищет кого-то.
— Странно, — добавляет он с досадой в голосе. — Я не вижу вашего двойника.
— Послушайте, — задираю свой нос вверх, щуря глаза, — вам никогда не говорили, что по вам плачет «Оскар»?
Кажется, Марка этот факт заинтересовал. Он задумывается, сдвинув в кучу темные брови.
— Вы мне льстите, — наконец-то добавляет он с таким удовольствием, что меня передергивает от мысли: а вдруг он только что представил, как ему вручают Оскар?
— Ровно так же, как и вы мне.
Не дожидаясь очередной издевки, разворачиваюсь и направляюсь в сторону лаборатории. Мне хочется выдохнуть от того, что Робер оставит меня в покое на какое-то время, однако, дойдя до двери в лабораторию, я вновь вздрагиваю от того, что чья-то рука перекрывает валидатор для пропуска.
Славу богу в этот раз ничего не проливается, из-за плотной крышки сверху стакана.
— В лабораторию запрещен вход с напитками, — баритон голоса Марка строгий, заставляет чувствовать меня провинившийся.
— Ровно так же, как и домашним животным, — замечаю я с издевкой и убрать его руку, открываю дверь.