Остывший кофе допивать не хотелось, вылила. Собрала листки с наброском будущей статьи, взглянула на часы.
– Подъем! – нарочито бодрым и веселым голосом скомандовала она. В тишине ее команда прозвучала так оглушительно, что кошка подпрыгнула на месте с испугу. Наталье это показалось смешным, и она прыснула. Так смеясь, вошла в комнату, где на диване, обняв руками подушку, а одну ногу свесив на пол, дрых ее муженек. .
– Вставай, – вслух произнесла она, а про себя добавила: кобель. Евгений оторвал голову, недоуменно уставился на нее:
– Тебе чего? – недовольно спросил, вновь падая на подушку. – Сколько сейчас?
– Уже семь. Я понимаю, что пяти часов на сон маловато, но мог бы приходить пораньше, – не удержалась, чтобы не съязвить
– А зачем? – невнятно проговорил муж. – Видеть весь вечер твое недовольное лицо, слышать твои вечные «не хочу».
– А ты, значит, хочешь? – начала заводиться Наталья. – Я что-то не замечаю.
– Ты вообще хоть что-нибудь замечаешь вокруг, кроме своей работы? Живешь, как на необитаемом острове.
– Прекрасно! Я одна во всем виновата. Замечательно! Все вокруг ангелы, одна я черт с рогами.
– Хватит орать, дочь разбудишь.
Наталья хотела чем-то уколоть его, сделать этому бесчувственному эгоисту больно, но тут вспомнила про свое обещание с этого дня стать хорошей.
– Вставай, я тебе кофе сварила, – примирительно сказала Наталья.
Нервы ни к черту, и вправду, чего срываюсь? Хороша!
Войдя в спальню, несколько минут неподвижно стояла у кроватки дочери, рассматривала каждую черточку на лице, каждый синячок на коленке, проникалась такой нежностью, что щипало в носу и спирало дыханье.
– Доченька, крошечка моя, – шептала Наталья, боясь, что стук сердца разбудит Маринку. – Как хорошо, что ты у меня есть. Что бы я без тебя делала? Погляжу на тебя, и в сердце, будто лед плавится.
Она провела ладонью по волосам дочери, пощекотала за ушком. Носик Маринки сморщился, бровки задвигались, и она открыла глазки.
– Мама, – как всегда радуется дочка, находя мать у кроватки.
Быстро поднимается и взбирается на руки. Наталья качает ее, как маленькую. Маринка блаженно закрывает глаза и от полноты чувств целует мать в щеку, губы, нос, больно сдавливает шею ручками. Получив свою порцию ласки, отстраняется и внимательно глядит:
– Ты, что плакала? Папа тебя обидел?