Что же мы имеем? Во-первых, круг подозреваемых. Он не велик. Правда, надо учитывать, что преступление можно совершить и чужими руками. Но в данном случае вряд ли, потому что наверху в момент падения, как сказала Катя, чужих и слуг не было.
Во-вторых, мотив. Если семейство разорено, а наследством воспользоваться нельзя до 25 лет, то остается сговориться с богатым старичком, чтобы тот вернул часть наследства в обмен на красоту и молодость невесты. Возможно, Анастасия Куприяновна так и сделала, но Анна отказалась выходить замуж за старого урода. Ждать несколько лет, когда Анна начнет распоряжаться капиталом и поможет семье, невозможно. Вариант с замужеством не прошел, осталось одно – получить наследство во что бы то ни стало. Даже ценой жизни бедной девушки. Вот вам и мотив преступления.
Остается дознаться, кто совершил преступление и примерно наказать. А как? Допустим, это кто-то из родственников. Подать в суд? Или самой палачом выступить? Вот то-то и оно! Как пел Высоцкий: «Пусть жизнь рассудит, пусть жизнь накажет»!
За окном ночь. Легкий ветерок шевелит занавеску на окне. Если приглядеться, можно сквозь кроны деревьев увидеть звезды. И светло. Наверное, полнолунье. Помню, раньше в такие ночи не спалось. Подойти бы к окну.
– Катя, – тихо позвала Наталья, – помоги встать.
– Что вы, барышня! Лежите смирно, не дай Бог чего…
– Ничего не будет, мы потихоньку.
Укоризненно качая головой, Катя все-таки помогла Наталье подняться: вначале приподняла ей плечи, потом осторожно спустила ноги с кровати, напрягшись, оторвала ее от ложа. При этом Наталья даже не охнула, хотя боль, которую она испытывала при малейшем движении, была адской. С бешеной скоростью завертелись перед глазами стены и мебель. Пришлось ухватиться за горничную и почти повиснуть на ней, борясь с подступившей дурнотой. Наталья почувствовала, как горячий пот побежал между лопатками и от грудей по животу.
Она передохнула с минуту и медленно двинулась к окну. До него было шагов шесть-семь, но на их преодоление ушли все силы. В изнеможении Наталья упала на широкий подоконник, подставила лицо и плечи прохладному воздуху из сада. Она дышала, как загнанная лошадь, но не жалела, что решилась на это. На свежем воздухе мысли ее прояснились, душа взбодрилась, и новое ее положение теперь не казалось таким уж страшным и безнадежным.