Саша иногда ложился грудью на скамейку лодки, опускал руку в воду, а там растопыривал пальцы. Любопытная вода устремлялась навстречу, быстро исследовав руку мальчика – отставала. Он вытаскивал руку, давал ей обсохнуть: мокрую по локоть, сохранившую ощущение движения на коже…
Утреннее солнце поднялось над горой. Отец перестал грести, сложил весла так, чтобы они могли сушиться, потом достал из сумки, под кормовым сидением, пластиковую флягу с холодной водой, на которой выступили капельки влаги. Отвинтил колпачок, стал пить большими глотками. Саша пить не захотел. Отец положил флягу обратно в тень, под сиденье. Достал спиннинг, освободил грузило, расправил крючки, снял с предохранительного рычажка катушку; встал, широко расставил ноги, закрутил туловище влево, а когда резко распрямил его – выпустил из левой ладони грузило, и оно, описав дугу, шлепнулось в воду в метрах пятнадцати от лодки, почти без брызг. Свинец скользнул отвесно вниз, подтягиваясь к лодке, освобождая лесу из катушки. Отец сел верхом на скамейку, застопорил увлекшуюся лесу на нужной глубине, закрепил рукоять спиннинга в решетчатом дне лодки, подперев ее голой ступней.
– Дай мне бутерброд,– сказал он.
Саша вытащил из свертка хлеб с маслом и колбасой. Отец ел, оставляя отпечатки крепких зубов. Он подставлял левую ладонь под подбородок и сбрасывал крошки в море. После того, как отец перекусил, он снял рубашку. Мальчик, перегнувшись через борт лодки, смотрел вниз, в темную воду. Отец взял спиннинг в руки, несколько раз подергал его в стороны, подождал немного, стал наматывать лесу, глядя в то место, откуда она выходила из воды. Саша смотрел туда же. Лодка наклонилась от веса двух тел.
Солнце поднялось выше, дробясь в темно-синих волнах. Море едва двигалось. Две пары глаз смотрели в точку, откуда из воды выходила крепкая нить, скользившая по стальным кольцам на бамбуковом удилище к катушке, где леса укладывалась плотными кольцами. Отец быстро поправил кепку, снова дернул спиннинг. В нем разгорался азарт лова, потому что руки его ощутили удачу, и леса туго укладывалась в катушку, а удилище победно выгнулось. Скоро в воде появились четыре темные полоски. Они, изгибаясь, поднимались наверх, увлекаемые невидимой – сквозь воду – осью. Когда грузило, с которого начали падать капли, вышло из воды и повисло над морем вместе с четырьмя рыбинами, похожими на длинные, темные виноградины на обобранной кисти, отец аккуратно перенес их в лодку. Там опустил на решетчатое дно, вместе со спиннингом, и сказал Саше, чтобы он набрал в ведро воды. Мальчик вытащил из-под носового сидения помятое ведро, закопченное снаружи, зачерпнул им воды, ополоснул, выплеснул в море. Потом набрал с полведра, поставил на дно лодки. Отец одну за другой снял мокрой рукой рыб с крючков, пустил их в ведро, и снова забросил лесу в воду.