Много раз он потом видел во сне ту ухмылку, и как человек в черном колпаке тянет к нему руки. И всякий раз после этого просыпался. Теперь же сон еще страшнее, а вот проснуться – никак не выходит.
Сперва они со Стешей бежали вверх по какому-то склону, затем у Максима сбилось дыхание, он шагом пошел, хоть Стеша, видимо более привычная бегать, тянула его за руку вперед. Всякий раз, когда в кустах слышался шорох, Максим хватался за топор и всматривался в темноту. Один раз показалось ему, что в орешнике зашевелился кто-то крупный: зверь ли или иной кто?
Казалось, отвратительный запах гниющей плоти и чеснока преследует его и исходит отовсюду разом, что за каждым кустом притаился ужас с белыми глазами. От этого хотелось вертеть головой во все стороны сразу, хотелось иметь глаза на затылке, чтобы пока смотришь влево, никто справа не подкрался.
Стеша постоянно вертела головой, чутко прислушиваясь и не выпуская из рук лука. Удивительно, но выглядела она куда спокойнее Максима: не испуганная дева в темном лесу, а сосредоточенная охотница.
– Ты раньше таких видала? – спросил Максим шепотом.
– Доводилось, – ответила Стеша. – Да не так близко.
– Кто это был-то?
– А не видно, что ль? – спросила она, взглянув на Максима, как на несмышленыша. – Сказала бы, да накликать не хочу. Пойдем, а то далече еще.
Так они шли по лесу, чутко оглядываясь, до тех пор, пока не начало светать. Когда же среди листьев засверкали первые солнечные лучи, Стеша сняла с лука тетиву и пошла вперед уже быстрее и не так сторожко.
– Теперь они уж не вылезут, – пояснила она. – До ночи.
– Да кто это? Что это? – снова спросил Максим. – Разве бывает такое на свете?
– Как видишь, бывает, – мрачно ответила Стеша. – Неужто ты в монастыре своем про такое не слыхивал?
Максим только головой помотал.
– Поветрие это упырное, – сказала Стеша. – Сызнова началось. Я еще девчонкой маленькой была, когда оно в прошлый-то раз было. Но мать говорила, тогда мертвые восставали и вот так же на людей кидались. Но с тех пор здесь их почти не было – всех тогда истребили. А вот в других местах, сказывают, еще остались, да вот теперь, видать, и до нас добрались.
– Мертвые восстанут только во второе пришествие Спасителя, – настоятельно произнес Максим. – Ангел вострубит, и они поднимутся, а дотоле это невозможно.