Я вздрогнула. Отец никогда не был столь многословен, как сегодня, тем более после смерти мамы. Должно быть, это шутка, потому что он ни разу не говорил о браке. Мне только исполнилось шестнадцать. Несколько последующих лет я собиралась посвятить учебе, но никак не будущему мужу.
Рядом, как по волшебству, возник мой ненавистный кузен. Отец соединил наши руки и начал произносить формулу единения. Казалось, он месяцами молчал только для того, чтобы выговориться сейчас. Я же не понимала ни слова, лишь глупо улыбалась, потому что не владела собой.
Я не собиралась молча наблюдать за тем, как рушится моя жизнь, но и помешать не смогла. Жених вслед за доном Диего повторял клятву, которая надежнее любой цепи связывала нас. Я не могла вымолвить и слова и мысленно проклинала тетку. Все внутри меня пылало от негодования. Ладони сжались в кулаки. Жаль, моя магия спала, иначе я бы испепелила присутствующих.
Я посмотрела на Густаво. Он выглядел не более счастливым, чем я, но сохранял спокойствие. Видимо, для него эта новость не стала неожиданностью. Проклятие! Брат никогда не отличался смирением и постоянством. Поговаривали, что в замке не осталось ни одной служанки, не побывавшей в его постели. Ограничивать себя узами брака он явно не желал, как я не хотела превращаться в молчаливую жену, которая будет смиренно терпеть измены мужа.
Пока оставалась крошечная надежда на то, что помолвку можно расторгнуть. Будто услышав мои мысли, тетя, подойдя ближе, перевязала наши руки сиреневой лентой и прошептала слова нового заклинания. Теперь мы были связаны ритуалом, который не использовался более трехсот лет и который не позволил бы мне изменить жениху. Подобная мысль, недостойная графини, успела посетить меня. Кузен ни за что не женился бы на девушке, познавшей другого мужчину, но теперь и этот крошечный шанс был потерян. У меня оставалось не более месяца для того, чтобы избавиться от навязанной помолвки. Позже нас могла бы разлучить только смерть.
Густаво поцеловал мою руку, на которой появилась сиреневая роза – метка, подтверждавшая магическую природу помолвки, – и повел танцевать. Я вынужденно терпела его общество, его объятия, его дыхание, пропитанное винными парами, но поклялась отомстить ему при первой же возможности.
Помню, как впервые увидела его с братом. Отношения с ними у меня не заладились сразу. Еще несколько лет назад я ничего не знала о них. Лишь в связи с болезнью мамы Розалия поселилась в нашем имении. Вслед за ней переехали ее сыновья Эдмондо и Густаво. Они как-то очень легко согласились покинуть родовой замок, оставить земли на управляющего, но в тот момент я мало думала об этом.