Свежие рысаки, темно-гнедой и вороной, словно с налетом изморози на подрагивающих при каждом шаге крутых мышцах, заставляли дрянную коляску то и дело подпрыгивать вместе с четырьмя ее пассажирами. Пожалуй, только денщик офицера, державший вожжи, был достаточно легок, чтобы не испытывать от этого гопака особых неудобств. Густой и тягучий шлейф пыли поднимался за коляской с небольшим открытым кузовом, казавшимся недостаточным для четверых.
– Далеко еще до твоих Старосаковичей, Василь? – спросил Тарлецкий, демонстрируя цепкую память на имена.
– Верст сорок, пан офицер, – ответил Василь, обернувшись с облучка, где ему пришлось потеснить денщика.
– Игнат, не гони так, до ночи все равно поспеем, – сказал Тарлецкий, и денщик слегка придержал рысаков.
Дорога уходила все дальше от тракта, соединявшего Борисов с Оршей и Смоленском. Она огибала верховые болота с беспорядочной бахромой из осота и отцветающего болотного мирта по берегам, и, петляя, бесконечно растягивала сорок верст, о которых говорил Василь. Дорога порой раздваивалась, с обеих сторон обходя островки леса и предлагая кучеру выбрать продолжение по вкусу, порой она так искусно пряталась за гребешками ковыля, что казалось, будто ее вовсе нет впереди. В этих местах лишь по узким колеям, оставшимся еще с весенней распутицы, можно было определить, куда ехать дальше. Но зато на таких участках можно было говорить, не рискуя наглотаться пыли, и Дмитрий сразу пользовался этим обстоятельством:
– Скажи, Василь, а ты знаешь село Клевки? – спросил он у проводника.
– Знаю, пан. Это в четырех верстах от нас.
– Богатое село?
Василь пожал плечами:
– У нас колокольня выше, у них корчма больше. А кто из панов богаче – того не ведаю.
– Я собираюсь купить это село.
По соображениям Тарлецкого, богаче был владелец Клевков, екатерининский вельможа, получивший его в подарок вместе с другими литовскими имениями после второго раздела Речи Посполитой. Сам он ни разу не был в этом имении, отдав его на откуп арендатору, а теперь действительно продавал, причем очень дешево. Мало кто сомневался в том, что грядет война с Наполеоном, и очень многие полагали, что при этом Российская империя потеряет здешние земли. Несмотря на то, что сам царь Александр в пропагандистских целях купил под Вильно имение у Беннигсена, другие предпочитали тихонько избавляться от недвижимости в Литве. Тарлецкий был об этом осведомлен. Он вообще сделал для себя вывод, что, владея информацией, можно достичь очень больших высот.