А тем временем вышедшая из тех же дверей медсестра Лора Андреевна Кустарникова, поставив на пол свой чемоданчик – аптечку, прикуривала длинную сигарету Данхилл от красивой импортной зажигалки. Она знала, что до обязательного, точно спланированного современной медициной, паралича сердца полковнику – чекисту Прохоренко осталось ровно пятьдесят метров коридора и два лестничных пролёта. Уже держась за сердце правой рукой, Прохоренко медленно шёл по направлению к своему отпуску. Медсестра долго смотрела ему вслед…
Рассказ второй: «Прикладная химия»
– Значит так, товарищи, – седой человек в дорогом импортном костюме и модных очках обвёл взглядом присутствующих, – или господа, как это сейчас принято? Ситуацию вам полностью обрисовал товарищ из Комитета.
– Не Комитета – эФэСБэ, – тихо поправили из угла.
– Не важно. Короче, ситуация нетерпимая, надо ее решать. Я разговаривал на самом верху, – он сделал небольшую паузу, – там очень недовольны. Вы понимаете – карт-бланш нам не дадут: не те времена, но и особо придираться тоже не будут. Вот так. А вообще-то, я не понимаю, – он повернулся к директору НИИ Прикладной Химии, – вы что, сами не в состоянии справиться с этим как его… Парнокопытным?
– Паперным, – тихо поправили из того же угла.
– Как? – горько спросил директор – низенький толстенький академик. – Из партии исключить? – так он в ней сроду не был, да и что она сейчас… Премии лишить? – ну, так не купит он себе лишних две бутылки пива – знаете, какие у нас сейчас премии… Выгнать с работы? – так представляете, какой шум поднимется? В Гринписе он свой, у местных «зеленых» тоже, а «Мемориал»? А Боннэр, у которой он каждую субботу пасётся? Выгоните, попробуете – через два дня сто пятьдесят западных газет, да и наших тоже, завопят, что репрессирован борец за окружающую среду, за демократию, за чёрта в ступе… Думаете, это увольнение не свяжут с его заявлением о продолжающихся в нашем НИИ работах по химоружию?
– Зелёные, – пробурчал в модных очках, – звезднополосатые, желтоблакитные… Хосподи! Докатились: несколько серьёзных организаций не могут заткнуть рот одному болтуну. Резюмирую: ситуация нетерпимая. Надо решать. И решать – вам. Ну а мы – если что помочь…
– Феликс Юрьич, – после отъезда седого обратился академик к эфэсбэшнику, – вы ведь говорили как-то, что у Паперного где-то там, в Дубне, кажется, пассия… Может, их сфотографировать в постельке…