– Вы правы, преимущество у моей школы будет и немалое. Ее двери будут открыты для всех окрестных мальчишек, каждый из них встретит здесь радушный прием, независимо от доходов семьи.
– Вы в своем уме? Вы хоть представляете, что за публика к вам явится?
И она принялась доказывать Эдмунду, что такого сорта ученики спалят школу на второй же день, а самого его угробят, если, конечно, они вообще придут на занятия. С привидениями не шутят, и, скорее всего, школа будет пустовать. Они препирались довольно долго, общего языка так и не нашли и остались крайне недовольны друг другом.
– Если вы, молодой человек, вообразили, что сможете обучать детей нашего прихода, не принимая к сведенью пожеланий их родителей, так знайте – ничего у вас не получится. Дурная затея привечать кого попало не доведет вас до добра, ваша юношеская самонадеянность будет посрамлена и вы потерпите фиаско, – заявила миссис Уоткинс на прощание.
Эта последняя фраза больно задела Эдмунда. Что если и вправду предрассудки одержат верх над его начинанием, и детвора побоится сюда приходить, а взрослые примут его в штыки? Тяжелые мысли вернее всего разгоняются в работе, и Эдмунд углубился в нее. Ему казалось, что лучше него никто не отремонтирует школу. Он хотел все здесь сделать своими руками. Конечно, родные и это приняли бы за чудачество (ни легче ли нанять рабочих?), но Эдмунда с детства раздражало ощущение беспомощности. Он стремился всему научиться сам, и сейчас его умения были как никогда кстати. Ближе к вечеру Эдмунд решил заняться окнами. Забрызганные грязью и дождевой водой, они утратили прозрачность, и их необходимо было хорошенько вымыть. Эдмунд много раз видел, как это делает служанка, и не считал себя бестолковее Фиби. Между тем двое беспризорных, Элф и Кортни, обшаривали пустырь. Поживиться здесь редко чем-либо удавалось, но сами визиты сюда укрепляли их авторитет. Улица, на которой они обосновались, была самой широкой в приходе, к тому же на ней стояла пожарная каланча, а это не пустяк и кое к чему обязывало. Не сказать, чтобы они совсем не боялись привидений. Разумеется, немножко побаивались, но храбрились. Кортни залез двумя ногами в рваный сапог и бесшабашно прыгал в нем прямо перед окнами злополучного дома, а Элф веселился, примеряя на голову ржавую кастрюлю. Вдруг чумазая его физиономия исказилась от ужаса.