Думала, что во время полета смогу поговорить с отцом о Хищных землях, но еще на взлете поняла, что полеты — это не мое. Мутить начало, кажется, еще во время выезда самолета на взлетную полосу, а на взлете меня не стошнило только чудом.
— Дыши глубже, — напутствовал отец. — Если станет совсем плохо, впереди есть бумажный пакет. Вот, возьми водички, станет легче, — и протянул мне открытую бутылочку минералки.
— Держи, пососи — помогает при взлете и посадке, — Алекс, сидевший за мной, протянул пакетик с конфетами. Я не сразу их взяла, удивленная его проявлением заботы. Но следующая фраза расставили все по своим местам. — Не хватало еще, чтобы ты загадила салон.
Несмотря на подобное словесное сопровождение, конфеты я взяла и тут же засунула одну в рот. Кисленькая. И правда полегчало. Опозориться и облевать салон мне и самой не хотелось.
Поговорить с отцом, как планировала, не получилось — у меня то и дело закладывало уши, и общее состояние не располагало к беседам. Я пересела к иллюминатору и рассматривала пейзажи, мелькавшие в просвете облачности, а потом любовалась на облака. Мысли в голове ворочались неохотно. Кажется, я задремала, потому что встрепенувшись, обнаружила себя укрытой пледом и с затекшей шеей.
— Сейчас уже пойдем на приземление, — заметив, что я проснулась, сказал отец, и я чуть не застонала от досады, предвкушая как мне будет «хорошо».
Бумажный пакетик мне не понадобился только чудом —просто блевать было нечем. Последний раз я ела утром, потом только выпила кофе — кусок в горло не лез.
Зато мужчины успели даже в самолете еще разок перекусить и никаких проблем со взлетом-посадкой не испытывали. У-у-у, злыдни.
— Потерпи немного. Через полчаса будем дома, — ободрил меня отец, когда я, серо-зеленая, спустилась с трапа.
— Слушай, может, тебе все же стоило проблеваться? Может, не выглядела бы восставшим умертвием, — участливо бросил шагавший рядом Алекс, и я с неприязнью покосилась на него.
Так и хотелось ему ответить, чтобы искал другой объект для своих плоских шуточек, но мне было слишком нехорошо, чтобы очередной раз с ним ругаться.
Поежилась от вечерней прохлады и обхватила плечи руками. После теплого салона самолета на улице показалось особенно холодно. Рассматривать местный аэродром в таком состоянии было неинтересно, да и опустившиеся сумерки не давали толком оглядеться. Отметила только, что он больше того, с которого мы вылетали.