Ияр был само воплощение силы и опасности. Черные волосы змеились по плечам упругой косой, точеные скулы покрывала угольная щетина. Губы, полные и чувственные, казалось, были созданы для жестоких приказов и страстных поцелуев. И ни единого намека на недавнюю слабость! Бронзовая кожа, напитавшаяся солнцем пустыни, скрывала любые шрамы. Лишь глаза, мерцающие расплавленным золотом, напоминали о магии кристалла, что совсем недавно горел над его головой, словно миниатюрное солнце.
Ияр застыл, его ноздри затрепетали, втягивая воздух, словно он принюхивался к чему-то, как дикий зверь. В следующий миг он стремительно развернулся, и его пылающий взгляд безошибочно нашел меня. С вожделением. С жаждой обладания.
Жар опалил щеки, разлился по венам пьянящей сладостью. Я вспомнила жесткость его мышц под моими пальцами, терпкий мужской аромат, исходящий от разгоряченной кожи. Тело отозвалось истомой, закручивающейся тугой пружиной внизу живота. Лишь одно воспоминание о близости с Ияром - и реальность поплыла, уступая место всепоглощающему желанию...
Я торопливо отвела взгляд, пытаясь унять сердцебиение. Безуспешно. Краем глаза заметила, как Акихар, застывший подле повелителя верным цербером, напряженно всматривается в толпу. Его ладонь то и дело поглаживала рукоять сабли, изогнутой акульим зубом. Когда тяжелый взгляд воина прошелся по нашей стороне, я невольно втянула голову в плечи, пытаясь слиться с толпой.
Но людской водоворот вытолкнул меня обратно. Пятясь, я наступила кому-то на ногу и уткнулась лопатками в мягкое. Обернувшись, встретилась взглядом с незнакомой девушкой. Она уперла ладони мне в спину, помогая удержать равновесие. Но в ответ на мое сбивчивое извинение лишь брезгливо поджала губы. Ее глаза, темно-серые, удивительно крупные на миловидном личике, сощурились. Незнакомка разглядывала меня слишком пристально и долго, бесцеремонно нарушая все приличия. По спине побежали мурашки. Я торопливо отвернулась.
Ияр поднялся с трона, и его голос разнесся по площади, словно раскаты грома. Он возносил хвалу гостям, превозносил их мудрость и силу, благодарил за щедрые дары. Но его слова доносились до меня словно через толщу воды - приглушенные, искаженные, теряющиеся в оглушительном стуке моего сердца.
Каждый удар приближал неизбежное - тот роковой миг, когда мне придется выйти из толпы и перед всеми признать свое право на трон. Право, о котором я не просила, но которое легло на мои плечи непосильным бременем. Право, от которого я не могла отречься, как бы ни желала этого.