Я ответил прямо:
– Это было моей давней мечтой.
– Мечтой? – кривая улыбка замерла на лице украинского агента. – Довольно таки странные у вас мечты.
– Мечты – разные, как люди. И слава богу, нет еще монополии на мечты. Я же хотел лично поблагодарить Фиделя Кастро за то, что он, его страна уже несколько десятков лет лечат детей моего края – невинных жертв Чернобыльской термоядерной катастрофы. Тихо лечат и не трубят на весь мир о благотворительности Кубы.
– Но речь идет о лидере государства, и такого рода действия – это, скорее всего, сфера межгосударственных отношений, работа правительств и ответственных чиновников, – присоединился к разговору второй американец.
Как не хотелось мне говорить о политике, но я все же выдавил из себя несколько предложений:
– Со дня провозглашения независимости – согласитесь, не завоеванной путем революции или восстания народа (что имело место на Кубе), а подаренной, не в последнюю очередь самими американцами – все без исключения правительства молодой нашей страны занимаются только бизнесом. Частным бизнесом, господа. Насколько этот бизнес честный, вы знаете лучше меня, в американских тюрьмах легко можно встретить не одного украинского премьера или политика. Одним словом: власть – одиозна, и она как собака, которая берет с разных рук пищу, а потом норовит укусить те же руки. Власти не до благодарностей или других сантиментов, государственная служба у нас, не буду говорить о других станах, – это обыкновенный бизнес, товар – суверенитет оптом и в розницу.
Переводя мои слова, агент Службы безопасности не сумел скрыть ехидства на своем лице.
– Не обижайтесь, господа, – продолжил я спокойно. – Увы. Это все так.
Почувствовав опасное ответвление разговора, второй из американцев вернул его в первоначальное русло необычным вопросом:
– И при каких обстоятельствах Фидель Кастро Рус позировал вам для написания своего портрета? Он приезжал к Виктору или ваш Виктор приезжал на Кубу?
– Интересная шутка, господа журналисты. Позировала фотография старого кубинца, которую мы с Виктором свободно отыскали в Интернете. Фотоснимок не сопровождался никакими предупреждениями или запретами на использование. Тем более, само использование было некоммерческим. С него и был написан портрет в нашей скромной квартире.
– Все понятно…. Что вы еще можете нам сообщить? – спросил меня первый американец, снял черные очки и попытался просверлить меня своими глазами.