Но вернёмся к распорядку. После короткого перерыва нужно было идти на кухню и в быстром темпе перемывать всё, что накопилось за это время. Потом наступал полдник (много посуды), небольшое затишье, а потом ужин (очень много посуды). После ужина я мыл кухонные столы, перемывал оставшиеся противни, полы и полз спать. Следующий день был точно таким же. И следующий. Мой личный рекорд за шесть дней семьдесят четыре часа на ногах. Помню, вечером шестого дня я упал в кровать и начал стонать. По моему лицу текли слёзы, но я не плакал как это обычно делают, потому, что сил на это не оставалось. Я просто стонал.
Раз в неделю был выходной. Но выходной «плавал» от недели к неделе и получалось так, что ты мог работать с понедельника до следующей пятницы, то есть двенадцать дней подряд.
Через два месяца такой работы, я с усмешкой вспоминал свою радость после первого разговора с Мэрион. Теперь, в свой единственный выходной я, с утра пораньше, избегая встречи с Мэрион и менеджерами, нёсся из гостиницы в деревню, чтобы сесть на автобус в ближайший город и убраться из этого Ада. Не попасть им на глаза нужно было потому, что тебя могли взять в оборот. С вежливой улыбкой они говорили что-то вроде, – Антон, ты не мог бы поработать и сегодня? А я дам тебе выходной, ммм, через два дня.
И я не мог отказаться, поскольку говорилось это таким тоном, что было понятно – это не просьба, а приказ. Принимая правила игры, я с улыбкой радостно отвечал, – конечно, нет проблем! Сейчас пойду переоденусь! И шёл в раздевалку, проклиная всё на свете.
Проскользнуть обычно удавалось, но они не отставали и в городе: могли позвонить и попросить вернуться. Первое время я по глупости брал трубку, а после одного случая, оставившего очень неприятный осадок у меня на душе, просто игнорировал любые звонки в свой выходной. А случай был вот каким.
Гулял я по городу, радуясь заслуженному отдыху и тут звонок. Звонили не просто наши менеджеры, а заместитель управляющего гостиницей, то есть дело сразу принимало серьёзный оборот.
– Антон, у нас нет посудомойщика на сегодня, ты не мог бы поработать? – спрашивает он.
– Вряд ли это получится, – отвечаю, – я в Эксетере.
– Нет проблем, вызывай такси, гостиница оплатит тебе проезд.
– Хорошо, – ответил я повеселев, – скоро буду!
А повеселел я потому, что решил добежать до автобуса, ехавшего в деревню в получасе ходьбы от гостиницы и оттуда, быстрым темпом, вернуться на своё рабочее место. А деньги, сэкономленные на такси попросить в качестве бонуса. По-моему, всё было честно. Но когда я по приезду заикнулся об этом заму, тот изменился в лице: слащавая улыбка исчезла, лицо покраснело и он сказал, чтобы я даже думать об этом не смел, добавив, что на моё место полно желающих. Признаться, я тогда даже немного испугался. Почуяв неладное, я не стал спорить и, закосив под дурачка, тысячу раз извинился с улыбкой счастливого идиота, готового в свой выходной отработать восемь часов на благо гостиницы и её замечательных управляющих. Но моё положение висело в тот момент на волоске: дело было настолько серьёзным, что на следующий день со мной говорили Мэрион и Луиза. Конечно, я всё нивелировал: извинялся и говорил, что проблем никаких нет, я всем доволен и раз надо так надо, я, мол, готов и под пули за гостиницу лечь, если прикажете, а идея с такси действительно была глупой и я это понимаю. Сам себе денег не дал бы если бы был замом. Этот случай ещё раз напомнил мне, за кого нас тут держали и как нужно было себя вести, чтобы не потерять работу. Те, кто не понимал этого, быстро вылетели в нарушение всех законов Великобритании.