Сегодня в нашем дворе особенно оживленно. Утреннее происшествие в Иркиной квартире сплотило ряды воинствующих бабулей. А ведь это нашей жизнью вы и живете, именно наши романы заставляют учащенно биться ваши сердца, именно наши декольте впрыскивают в вашу кровь адреналин.
– З-д-р-р-а-а-с-т-е-э-э, – шипение в спину, в ответ на кивок.
На лестничной площадке Ирка, губы синие, сама белая. Дверь в ее квартиру настежь.
– Что с тобой, тебе плохо?
В ответ только морзянку зубами отбивает и рукой в свою квартиру показывает. Так и застыла с вытянутой рукой, тоже мне, Ильич в октябре!
Схватила за руку, втолкнула в ее квартиру, захлопнув дверь.
– Ну?
– Там, – выстукивали ее зубы.
Пройдя по комнатам и не обнаружив ничего, что не вписывалось бы в картину утреннего взрыва, вернулась в коридор. Соседка сидела на корточках, сжав голову руками.
– Ира, что там?
– Холодильник.
Я вновь прошествовала на кухню, открыла холодильник, и поняла, на этот раз мое самаритянское желание помогать всем и вся, завело меня слишком далеко.
На большом блюде, потеснив пакеты с молоком, лежала… голова. Я захлопнула дверку, затем снова открыла. Голова не исчезла, лишь от удара дверцы раскачивалась, словно кивала, утверждая: «да, я не обман, я существую». Захлопнув вместилище ужаса, я выбежала в коридор. Ирина, словно марионетка, дала себя увести. Дома я сначала подбежала к своему холодильнику и, не без внутренней дрожи, дернула дверцу. В моем холодильнике ничего лишнего не было. Напоив соседку чаем, коньяком и валерьянкой, я добилась членораздельной речи.
Отправив Дашутку в садик, молодая мама помчалась на работу. Благо у нее всего два урока. Из школы отправилась к своей матери, уговорив ту забрать внучку вечером. Это было нелегко, учитывая их отношения. По дороге домой заскочила в ТСЖ, где, редкая удача, ей удалось застать слесарей почти трезвыми. Они обещали прийти после трех, а сейчас половина третьего.
– Давай на время спрячем это у тебя,
– Ты что, с ума сошла? Надо вызывать милицию
– Думаешь, мне поверят? В квартире полный разгром, а в холодильнике голова Дашкиного отца.
– Это ее отец? Ты никогда о нем не рассказывала.
– А и рассказывать-то особо нечего. Я для него всего лишь эпизод, у него полгорода в невестах ходят. Когда узнал о беременности – мамашу свою подослал. Та церемониться не стала – с порога меня во всех грехах обвинила, я даже и ответить ей не смогла. Да и зачем? Даренка – мой дар, только мой. Не видела его с той поры, все воспоминания выжгла. Как он в холодильнике оказался? Еще утром его там не было, точно помню. Я молоко для каши доставала.