– Холодно сегодня! ― буркнула Вика вместо приветствия.
– Как настроение? ― задала я риторический вопрос.
– Хуже некуда! Нифигашеньки не выучила!
– Ты всегда так говоришь!
– На сей раз ― не кокетничаю!
Прежде чем зайти внутрь, мы дружно отряхнулись и энергично потопали на металлической решётке, едва глядевшей из-под спрессованного снежного пласта, затем повторили то же самое на колючем коврике, поджидавшим за дверью. Под ногами смачно хлюпнуло, и из-под коврика выползла коричневатая лужа, слегка подкормленная очередной порцией слякоти.
Потолкавшись у гардеробной, мы сдали свои куртки на хранение, облачились в белые халаты и помчались на второй этаж. До восьми оставалась лишь пара беспощадных минут.
Коллоквиум минул несказанно быстро и для нашей группы довольно удачно. Далее следовали три лекции по сорок пять минут каждая, и, наконец, ― вожделенная свобода пятничного пополудни.
Дальше всё, как обычно: сначала толкучка у гардеробной, потом ― у зеркала, затем долгожданный выход на улицу. Март месяц не радовал теплом, и сугробы не спешили покидать городских обочин, но настроение всё равно уже было не зимним ― воздух был другим. Его напитывало трепетное, волнительное ожидание. Ожидание конца холодной белоснежной сказки, ожидание прихода непостоянной, безрассудной весны, полной тревог и глупых, неоправданных надежд. Я брела к автобусной остановке, ёжась от студёного ветра и воображая, будто бы в его дыхании уже появились вешние ноты. Грядущее полнолуние напоминало о себе странной, неминуемой тоской.
Автобус приехал с сильным опозданием и битком набитый. Всю дорогу я мечтала поскорее отлепиться от чьей-то обширной спины и выйти на свежий воздух, а лишь только вышла ― озябла, и, стуча зубами, побежала поскорее к дому.
Родимая пятиэтажка встретила привычным, многолетне-стабильным запахом нашего подъезда, второго слева. Я опрометью взбежала на третий этаж, торопясь, дабы волосы и одежда не успели пропитаться этой сверхсложной смесью табака и чего-то жареного, отперла дверь. Был тот редкий день, когда мама (медсестра, работающая на полторы ставки) находилась не на дежурстве.
– Миласик мой пришёл! ― заворковала она. ― Замёрзла?
– Нет, ― соврала я, ― на улице уже потеплело.
Я с наслаждением повела носом ― мама приготовила что-то явно вкусное.