– По каким еще делам?! Какие у тебя могут быть дела? Ты опять во что-то вляпался?
– Ни во что я не вляпался! Я потом тебе все объясню. Не могу говорить.
В автомобиле, припаркованном у зеленого забора из профнастила, сидели четверо. Сидевший на переднем пассажирском сиденье Никита с досадой отключил телефон и сунул в карман куртки. Из разбитой, распухшей губы сочилась кровь, и Никита слизывал ее время от времени, не решаясь повернуться к тем троим, которые молчали и осторожно посматривали по сторонам.
– Ну… я пошел, – произнес Никита так, словно спрашивал разрешения.
Не поворачивая головы, водитель машины, который явно был за старшего в этой компании, презрительно процедил сквозь зубы:
– Да иди уже, козел.
Никита вышел из машины и вдоль забора пошел к перекрестку. Задержавшись на секунду у края забора, он нервно потер вспотевшей ладонью о ладонь, потом ударил в ладонь кулаком и шагнул на дорогу, отделявшую его от дачи Вахмистровых.
С букетом любимых Лизой белых гиацинтов Стэн в легком бежевом костюме быстро поднялся к лифту, перепрыгивая через две ступеньки небольшой лестницы первого этажа, усыпанной выпавшими из почтовых ящиков рекламными проспектами, словно осенними листьями. Пока лифт шумно спускался откуда-то сверху, Стэн успел узнать о том, что Кострян, Шпотя, Стилус и еще несколько пацанов плюс Нелли равняется «love», и что сам он, Стэн, лох, поскольку прочел надпись черным фломастером на бирюзовой стенке: «Кто это прочел, тот лох». Успев заметить матерный эпитет, относящийся к Нелли и выцарапанный, судя по всему, ее ненавистником-анонимом, Стэн шагнул в раскрывшиеся с неохотой дверки темного после солнечной улицы передвижного «гробика», заносчиво именуемого в нашем отечестве кабиной лифта. Наощупь найдя какую-то кнопку и надавив на нее, Стэн задрожал вместе с гробиком и почувствовал, что его поволокло вверх. На седьмом этаже, хорошенько подумав после остановки, лифт решился-таки распахнуть со скрежетом двери, и уже привыкший к темноте Стэн нажал кнопку с сожженной, как и прочие, цифрой, которая, по его расчетам, должна была соответствовать десятому этажу. Спустя полминуты, в течение которых Стэн непрерывно сожалел, что не прошел оставшиеся три этажа пешком, дверки, в очередной раз помедлив, решительно разошлись в стороны. Выходя на площадку, Стэн мысленно возблагодарил «лифтового» за то, что гробик так нигде и не застрял.