– Считай, Василий, приехали, – сказал Басов, у которого никак не шел из головы разговор с Соломатиным.
– Вижу, шеф, не слепой, – явно приободрился Васька. – Думал, не доберусь в этот раз… До-обрался. А тут я не пропаду, тут у меня, шеф, пара флаконов тройного припасена, в глухой заначке, понял…
– Ёшкин! Так-то жить, Васька, лучше вообще не жить. До одеколона уже докатился, куда дальше?
Василий промолчал и, лишь когда выбирался из кабины лесовоза, насмешливо ответил:
– Молод ты еще, Басов, молод… Подожди, жизнь не сегодня заканчивается, она еще и тебя обломает. Ты не думай, она не из одних вымпелов да почетных грамот состоит, у нее и оборотная сторона для каждого припасена… Так-то вот, шеф… – глаза у Соломатина блестели, нос был задорно привздернут, желтые гнилые зубы щерились в усмешке. – Не спеши, Володя, судить, спеши – понять… Пока!
А через час, когда загруженный кругляком лесовоз Басова уходил с верхнего склада, Васька Соломатин, приплясывая перед котлопунктом и ухарски поглядывая на дородную повариху тетю Машу, во все горло распевал:
Птицефабрика в селе
И еще две строятся.
А в деревне видят яйца,
Когда в бане моются…
Лето пришло дождливое, пасмурное, разлились реки и речушки, захлюпала вода под ногами даже на улицах поселка, а про сенокосные угодья, болота и мари – говорить нечего. Взойдешь на ближайшую сопку, глянешь окрест – море перед тобой. Доколь хватает взгляда – залита приамурская пойма, лишь кой-где торчат кусты шиповника и боярки, да волочит по большой воде разграбленный паводком мусор. Посверкивают, переливаются мелкие волны в холодных лучах лунного света. Тишина и покой над этим временным морем, где должно стоять в это время многочисленным стожкам душмяного июньского сена…
Угомонились птицы, занятые недавно появившимся прожорливым потомством, лишь по ночам еще звонко барабанит козодой да сизый дрозд изредка заведет утром мелодию, но тут же и снишкнет, не окончив песни. И лишь блудливо-беззаботная кукушка, падчерица лесных угодий, оглашает рёлки звонким «ку-ку!»
Долог и неусыпен июньский день. Торопливы и напористы июньские рассветы. Высоки и недоступны в редких прорехах грузных, многослойных туч звезды, улыбчиво-приветлив и лукав молодой месяц, сноровисто плывущий среди облаков, словно чёлн среди льдин в северном море.