— Я хотела защитить тебя…
Вся моя бравада резко закончилась, а
глаза наполнились слезами. Я пару раз шмыгнула носом, пытаясь
сдержаться.
И разревелась.
Аластер обнял меня за плечи и крепко прижал к себе. Сквозь
рыдания я услышала, как он шепнул заклинание, накрывая нас пологом
невидимости. Вообще-то, студентам запрещено использовать магию вне
занятий. И Аластер никогда не нарушал запретов. Но сейчас, я была
ему очень благодарна, за то, что ради меня он поступился своими
принципами.
— Ну-ну, тихо, успокойся. Я верю, что ты хотела как лучше.
Я, всхлипывая, поведала ему о статье в газете, о гнусных
обвинениях и о том, как Присцилла оскорбляла нашу семью. Аластер
внимательно слушал, все сильнее хмурясь с каждой моей фразой. Когда
я закончила свой рассказ, он крепко сжал мою руку.
— Я ценю твою заботу, Марша. Но это я твой старший брат. И это
моя обязанность — защищать тебя и честь семьи. В следующий раз не
беги с кулаками наперевес к обидчику. И уж тем более, не пытайся
защищать меня. Я взрослый, справлюсь и без помощи маленьких
девочек.
Я уткнулась лицом в его мантию, пытаясь унять рыдания. Слова
Аластера про «маленькую девочку» немного обидели, но я знала, что
он прав. Я слишком импульсивна и часто действую, не подумав. А
потом приходится расхлебывать последствия.
— Ладно, — пробормотала я в мантию. — Но если эта поганка еще
хоть слово скажет про тебя…
— Тогда я сам с ней поговорю, — твердо перебил меня Аластер. —
Обещаешь больше не ввязываться в драки?
Я знала, что он не отстанет, пока не получит обещание. Пришлось
уступить.
— Обещаю, — тихо сказала я.
Аластер слегка отстранился и посмотрел мне в глаза.
— Вот и славно. А теперь пойдем, я угощу тебя мороженым. Оно
всегда помогает успокоиться.
Я фыркнула:
— Мороженым? Мне что, пять лет?
Аластер улыбнулся и потрепал меня по волосам.
— Для меня ты всегда будешь моей маленькой сестренкой, даже если
тебе исполнится сто.
Мы вышли из-под полога невидимости и направились к кафетерию.
Аластер, как всегда, был прав. Мороженое действительно помогло мне
успокоиться и немного развеяться. Клубничное, со взбитыми сливками
и шоколадной крошкой — идеальное лекарство от душевных ран.
Вечером того же дня, в свежем выпуске «Ежедневного Пророка»
появилось опровержение статьи. Присцилла Буфон приносила свои
искренние извинения Аластеру и Марше Блум за распространение ложной
и клеветнической информации, порочащей их честь и достоинство.
Текст был написан казенным языком, без единой искорки искренности.
Но главное — справедливость восторжествовала. Хотя бы
формально.