Маргретта довольно потерла руки.
— Отлично! А теперь — возвращаемся к работе. А то мадам Плюм
решит, что я тут с тобой только чаи гоняю.
Мы проработали еще пару часов, прежде чем меня отпустили
восвояси. Маргретта оказалась отличной напарницей и интересным
собеседником. Но все же с непривычки у меня к концу смены ломило
пальцы и спину, а глаза покраснели с слезились.
Выйдя из прачечной, я вдохнула свежий воздух и улыбнулась.
Неожиданно наказание обернулось приятным сюрпризом. Кто бы мог
подумать, что в пропахшей порошком прачечной я найду нового друга и
ценную информацию для своего расследования?
Оказавшись дома, я быстро поужинала приготовленным заботливыми
руками мадам Сниффлботтом рагу и поспешила к себе. Не смотря на
усталость от работы и пережитых волнений, не терпелось покопаться в
добытых с таким трудом уликах.
Войдя в свою комнату, я с наслаждением скинула туфли, ослабила
форменный галстук и растянулась на кровати.
— Как хорошо…
Кровать рядом со мной прогнулась, и я услышала деловитое
мурчание Мистера Вискерса. Кот с комфортом устроился у меня под
боком и нетерпеливо боднул руку, призывая поскорее приступить к его
почесыванию. Я нежно погладила мягкую шерстку Мистера Вискерса,
наслаждаясь его благодарным урчанием. Он был моим любимцем и верным
другом, всегда готовым выслушать тревоги и разделить радости. Но
сегодня меня ждали дела поважнее, чем кошачьи нежности.
Я выудила из-за пазухи пачку писем, так бережно хранимых мадам
Фокстер, и принялась развязывать бечевку. На конвертах не было
никаких надписей или пометок. Я открыла и развернула верхнее.
«Дорогая моя Эбби!
Каждый раз, когда я вижу тебя в коридорах академии, мое
сердце замирает! Я трепещу от желания и невозможности прикоснуться
к тебе!»
Вот это поворот! У мадам Фокстер был тайный роман? Да еще и с
кем-то в академии.
Такого я не ожидала. Да, мадам была женщина видная, но все
знали, что она человек науки. Казалось, что все что ее интересовало
— это работа в лаборатории и обучение студентов. К своим пятидесяти
годам Фокстер не обзавелась семьей и детьми, но казалось, это ее
совершенно не интересовало. Письмо было написано красивым,
каллиграфическим почерком, черными чернилами на плотной кремовой
бумаге. Я продолжила чтение:
«Когда же мы сможем увидеться вновь, моя прекрасная? Я днем
и ночью вспоминаю наши жаркие свидания и твои…»