Под этим листком, ставившим, по сути дела, ликвидацию Чехословакии как государства, появились «каиновы подписи»: А. Гитлер, Эд. Даладье, Б. Муссолини, Н. Чемберлен.
Не успели еще высохнуть чернила подписей на документе, а Гитлер устроил банкет по поводу своей победы, но, как фюрер считал, к его сожалению, неполной. Чемберлен, а с ним и Даладье, уклонились от приглашения. Хотя премьеру Франции хотелось остаться пображничать, так как Даладье очень понравился подаваемый во время совещания французский абсент «Перно» с непередаваемым ароматом степной полыни, который он и попивал весь вечер.
Два премьера откланялись, и за столом остались фюрер со своими подручными и итальянская делегация. Бравые слуги, отобранные из охранного полка «Адольф Гитлер», все как один стройные и высокие, одетые в белые жилетки и черные брюки, с белыми перчатками на руках, поднесли гостям шампанское, коньяк, а для фюрера – легкое пиво «Хопф Ди Ляйхтере», но оно, как, впрочем, и подписанное соглашение, не радовало Гитлера. Он уселся за стол с сумрачным лицом, скривясь, потягивая из большой кружки замечательный, сваренный по старинным рецептам, янтарного цвета хмельной напиток и исподлобья поглядывал по сторонам зала, словно кого-то ожидая.
В этой компании находились еще двое с такими же сумрачными лицами. Они, как и Гитлер, были опечалены, что отложена на неопределенный срок небольшая, но, конечно, победоносная война. Этой парочкой были министр иностранных дел Германии фон Риббентроп и шеф СС Гиммлер. Первый, откинувшись на спинку стула и наклонившись в сторону своего соседа, произнес:
– Рейхсфюрер, жалко, что нам не удалось сегодня полностью решить проблему Чехословакии. Эту «недострану» надо было бы уже сегодня немедленно оккупировать!
Визави Риббентропа повернув голову в его строну и сверкнув стеклами пенсне, не спеша проговорил:
– Полностью с вами согласен, герр министр, хотя посмотрите на итальянских гостей, как я понимаю, они не разделяют нашего с вами мнения.
Гиммлер слегка кивнул головой в сторону сидевшего рядом с фюрером Муссолини.
Надо отметить, что Дуче искренне радовался, что избежал втягивания Италии в ненужный ей военный конфликт и что он, как никто другой, был на вершине международной славы, так как, по сути дела, единолично вел и дирижировал ходом Мюнхенской конференции.