— Они похожи на вас, — сказал Волфганг, закончив рассказывать про каждую из богинь.
— Да? Вы мне льстите, — машинально ответила Исгерд. Она слушала вполуха. Всё выходило слишком просто. Вряд ли Волфганг в неё влюбился — но, по-видимому, оказался достаточно разумен, чтобы подыграть.
«Слишком разумен», — подумала Исгерд со вздохом. Ей не хотелось всё своё существование в Академии превращать в бесконечную дуэль из подколок и интриг.
— Простите, Волфганг, — сказала она в итоге, — я не понимаю, как такой человек, как вы, ввязался в столь идиотскую игру?
— Вы о гонках в астероидном кольце? — усмешка наследника заметно отличалась от той, которую видела Исгерд на его лице до сих пор. Эта новая улыбка казалась высокомерной и злой. — Вы хорошо знаете, что представляет из себя Ролан фон Крауз?
— Не более чем можно услышать, оставаясь при дворе, — призналась Исгерд.
— Узнаете, — уверенно сказал Волфганг, — и поймёте меня. Но, может, не будем о нём говорить?
— Может, — согласилась Исгерд, и снова волны истории, преобразованной языком Волфганга в ласкающие слух слова, унесли её далеко-далеко.
Как ни старался, Ролан не мог унять обиду и злость. Два рода — Крауз и Рейнхардт — служили опорой Гесории много лет. Конечно, имелись и другие, но именно эти семьи сыграли решающую роль в прошедшей войне.
«Так как вышло так, что Консул решила поддержать Рейнхардтов? — спрашивал Ролан себя, категорически отказываясь признаваться в том, что его куда более беспокоит другое: – Как можно отдать Исгерд Волфгангу?»
Вопрос вконец истерзал Крауза. Чтобы развеяться, он кое-как добрался до окна и устроился на подоконнике передохнуть. Когда нижний край алого солнца Тардоса коснулся глади моря, в его закатных лучах на посыпанной гравием дорожке парка показались два силуэта — черноволосого Рейнхардта и светлой, как сами Звезды, Исгерд Ларссон.
Рейнхардт держал Ларссон под руку и мягко, но уверенно вёл вперёд. Лицо девушки при этом оставалось равнодушным, и Ролану показалось, что мыслями Исгерд находится где-то далеко.
На мгновение взгляд её скользнул по глади залива и замер, столкнувшись сквозь стекло с взглядом Ролана. По всему телу Крауза пронеслась волна пламени. Взгляд Ларссон держал крепко, как когти хищного зверя, так что если бы Ролан и хотел — не смог отвести глаз.