Винсент слушал, кивал, соглашался, не возражал и в целом вёл
себя как воспитанный и почтительный сын. Но когда наконец подали
злосчастного лангуста, и лекция прекратилась сама собой, он понял,
что отец не имеет ни малейшего понятия о переменах в мире.
Его замшелые представления о королевском величии никак не могли
помочь Винсу справиться с ситуацией. Король существовал в своём
мирке, ограниченном владениями на Земле и несколькими станциями в
космосе — но за этими границами огромный мир жил совсем по другим
законам.
Если он будет следовать отцовским наставлениям — он проиграет.
Если он не будет выполнять волю отца — он тоже проиграет. Намёк
короля Родриго был более чем прозрачен — неудачного наследника
заменят другим и будут рассчитывать, что новый принц преуспеет там,
где прежний облажался.
Да, его воспитывали так, словно он единственный сын в семье, но
уже несколько раз отец намекал, что ему есть кем заменить Винсента
в случае его провала. Принц Гарсия испытал мимолётное сочувствие к
своему возможному преемнику — и одновременно отстранённое
злорадство по отношению к неудачнику, который попытается вернуть
утраченные им позиции.
Приготовленный по всем правилам кулинарного искусства нежнейший
тушёный лангуст буквально таял во рту. Портвейн был выше всяких
похвал — один из лучших урожаев, собранных на немногих уцелевших
виноградниках Земли, в меру крепкий, в меру сладкий, с богатым
ароматом…
Но Винсент чувствовал только один вкус.
Горечь неминуемого поражения.
***
Звонок Микаэлы вырвал меня из сладких объятий сна. Мне снился
лав-отель и наша ночь с Михой, и я не сразу смог отделить сон от
реальности, когда в ухо мне ввинтился рыдающий голос:
— ¡Todo se ha ido! ¡Se comieron a Dominic!
— Что, прости? — не понял я. Мои успехи в испанском были пока
достаточно скромными, чтобы спросонок разобраться, кто кого съел и
при чём тут какой-то Доминик.
— Мой лангуст! — прорвалось сквозь рыдания. — Доминик! Его
съели!
— Кто съел? — я всё ещё не понимал, что происходит.
— Винсент с отцом! ¡Esos malditos culos reales! Юлий, что мне
делать?!
— Так, — я сел на кровати. — Во-первых, попытайся успокоиться.
Если его съели, то сделать уже ничего нельзя. Но можно
отомстить.
— Vas a matarlo, ¿verdad? — с надеждой спросила моя кровожадная
красавица. Даже рыдать перестала. — Убьёшь, да?