— А что раньше решила домой идти — это ты молодец, Элли, — одобрил он, доводя меня до выхода, и, прищурившись, посмотрел в серое небо с тонкой полоской розового на востоке. Еще только обещание восхода. — От греха подальше. А то мало ли. Гнаться точно не станет, а вот раньше выйти и подстеречь… сама, в общем, понимаешь.
— Понимаю, — кивнула я снова и обняла его на прощание. — До весны, Танхорд!
— Ага. Авось и повезет свидеться, красавица Элли, но чудится мне, вряд ли, — ухмыльнулся старик в свои пропахшие курительными травами усы.
— Не выдумывай, ты вон какой крепкий! — хлопнула я его по плечу.
— Был крепкий, девочка, а стал древний. Но и не в том дело. Чует моя старая задница, происходит что-то вокруг. Ну или вот-вот начнет происходить. И, как по мне, хорошего ждать не стоит. За Андре мою переживаю я, Элли. Мне б знать, что с ней все ладно будет, и не страшно тогда ничего.
— Ты о чем? — насторожилась я.
— Ни о чем конкретном, Элли. То там пошепчут, то тут слово обронят. В Намаре вон моду взяли не по одной бабе за себя брать. Осмелели, вверх недобро поглядывать стали. Болтают, на запад сильно далеко они ходить стали, в городище старое, куда запрещено. Но точного ничего. А попусту болтать не стану. Но ты это… может, и присмотришь кого себе, и правда, девочка? Надежного кого, чтобы прикрыть и защитить было кому. Саймон... он наглый, но не смелый, дочка. Стой ты за спиной у мужика хорошего — он бы и не дернулся больше. Так, языком бы молол, да кто бы его слушал.
— Да я и сама…
— Ну да, сама. Год сама, два сама, сколько же можно? Бабе, оно самой быть природой не положено, неправильно ей самой все тянуть. Тем более, что тебе же только поманить мужика какого надо — и твой он.
— Не преувеличивай, Танхорн! — выдавила я горьковатый на вкус смешок.
— И не думал. В тебе стать да порода, их издаля видать, да ничем не спрячешь.Ты ведь просто смотреть по сторонам даже не пробуешь. А ты рискни да глянь! Послушай старого.
— Гляну, — согласилась, чтобы больше не продолжать спор и времени не тратить, и звонко свистнула, призывая собак.
Прислушавшись, свистнула еще, тревожась за своих мохнатых друзей, и с облегчением уловила отзвук ответного лая вдали. Под сопение Танхорда отыскала в кармашке торбы сверток с оставшимися леденцами и вручила их Юмсэ. Он просиял лицом, но почему-то взял из пяти только два, а остальные завернул и протянул обратно, что-то залопотав на своем.