Фей снова переминается на стуле. Прекрасно его понимаю. Всё тело
затекает и каменеет на этом пыточном приспособлении.
— Что вы хотите доказать? — задает вопрос ректор.
— Вадим Равильевич, — впервые называю ректора по имени, его
фейка недовольно вздрагивает. — Племя, которому выписан чек,
уничтожено? Уничтожено, — упрощаю и не жду ответа. — Обналичить его
никто не мог в принципе, и совсем не имеет значения, существует чек
физически или нет.
Ректор теряет этот аргумент, но продолжает словно и не замечая
нестыковок:
— Виктор, вы принесли не тот фиал. Закрыть контракт не могу.
— Не знаю, тот или не тот, но кладовщик неделю назад, когда вы
меня не приняли, фиал на баланс занес, — говорю я, чем полностью
обезоруживаю Вадима Равильевича.
— Это его ошибка, и он за неё будет наказан, — не сдается
ректор. — Фиал вы можете получить обратно.
— Нет, — усмехаюсь я. — Фиал сдан, Магия мой контракт приняла.
Ничего менять по своему желанию я не буду. Не допустить меня до
экзаменов вы не можете. Нет никаких весомых оснований.
Ректор багровеет на глазах, видимо нечасто с ним так
разговаривают ученики, но эмоции сдерживает.
— Виктор, мы должны оценить сложившуюся ситуацию, — немного
подумав, заявляет он. — До экзаменов у вас есть ещё три недели. Вы
можете посещать библиотеку. Вот только я запрещаю вам посещать
лекции. Через те же три недели истекает срок действия контракта.
Тогда встретимся ещё раз.
— Хорошо, — соглашаюсь и прямо-таки вижу, как Вадим Равильевич
мысленно потирает руки. — Прошу письменный запрет на посещение
лекций. Я обязан предоставить его всем преподавателям без
исключения. В трёх экземплярах, — напоминаю.
Ректор жует губы как жвачку и выписывает бумагу.
— Фиона, сделай копии.
— Сколько? — с ухмылкой спрашивает феечка.
— Сколько нужно, столько и сделай! — не сдерживается ректор. —
Юноша, вы такой же упрямец как ваш отец! — Резко поправляется. —
Точнее, ваш отец наверняка вел бы себя точно так же.
Поздно. Оговорку замечаю.
— Вы знали моих родителей? — сердце пропускает удар, а я
задерживаю дыхание.
Ректор бледнеет прямо на глазах.
— Откуда у тебя родители? Не говори ерунды. — Глаза ректора
бегают, а тон меняется.
— Но вы сказали… — напоминаю я.
— Мало ли, что я сказал, к слову пришлось. — Ректор снимает
очки, чтобы их протереть. — Никаких родителей я не знаю. Ты вообще
этот, как его — сирота. Да и никакого отношения к Академии не
имеешь, если разобраться. Мы тебя отмыли, пригрели, накормили,
воспитали. Благодарнее надо быть, Витя. Благодарнее.