Мещерский подошел к нему на ватных ногах. И встал на виду в свете костра. Дьявольский фокстрот словно подстегивал и его… Черт! И вот уже ватные ноги сами собой задвигались, попадая в ритм.
Умирать, так с музыкой.
Бенни схватил его за руку. Они танцевали уже парочкой в обнимку, словно на какой-то вечеринке, разгоряченные шампанским.
Тамтамы боевые озадаченно затихли. И тут… африканцы ведь крайне музыкальны и крайне восприимчивы к ритму – боевые тамтамы леса зарокотали вновь, уже полностью в такт модного фокстрота.
– Чертов Бенни, что ты вытворяешь?
– Это лучше, чем стрельба, детка.
– Наш русский путешественник Миклухо-Маклай, экспедицию которого к папуасам спонсировал мой двоюродный дед, в таких случаях перед аборигенами разувался, снимал ботинки и ложился спать.
– Русские фамилии очень сложные, детка. Но парень был умница.
Фокстрот закончился. Пластинка на патефоне крутилась и шипела. Потом стало так тихо, что у Мещерского снова мурашки побежали по коже. А затем в кустах раздался шорох. Было темно. В кустах кто-то возился.
И вот все стихло. Лес молчал.
– Там что-то есть, – сказал Бенни, всматриваясь. – На опушке. Вон там.
– Не ходи туда. Они, возможно, нас заманивают. Это ловушка.
– Они ушли, детка. А там, в кустах, что-то есть. Они что-то оставили нам, эти лесные бродяги. – Бенни бесстрашно двинулся вперед по просеке.
Мещерский всплеснул руками: ну что делать с этим англичанином! Он опять ринулся в палатку, схватил керосиновый фонарь, потом взял со стола шприц – хоть какое-то оружие. И бегом бросился догонять Бенни, отошедшего уже прилично от костра.
В свете фонаря они увидели на земле возле кустов что-то светлое. Рубашка. На земле лежал человек, одетый по-европейски – как путешественник. Рубашка и штаны в каких-то странных темных пятнах. Они наклонились к нему – заросшее бородой лицо, темные волосы. Глаза незнакомца закрыты. Мещерский пощупал его пульс.
– Он жив. Только без сознания. Надо отнести его в палатку.
Бенни легко поднял этого дюжего костистого мужика на руки.
– Свети, детка! Не хватало еще мне с ним споткнуться. И там его рюкзак, забери его.
Мещерский высоко вздел фонарь, поднял с земли мешок с лямками – весьма увесистый. И они поспешили назад в лагерь.
В палатке незнакомца уложили на походную койку. Мещерский осмотрел его – крови нет, ран нет. Он пощупал его лоб.